В ночь накануне пятидесятилетия ей приснился сон. Она блуждала по запретной стране, где летают павлины и громко смеются обезьяны барбари, где земля мерцает изумрудами и топазами, где сквозь деревья, налитые соками, мелькают озера с заснеженными берегами и удивительные белые лошади бьют копытами и встряхивают гривами, глядя в сапфировое небо.
И в этом месте, вызывающем исступленный восторг, где добро и зло радостно идут рука об руку, она увидела свою жизнь, распростертую перед нею. Что-то заставляло ее против воли идти к тому месту, где белоснежные вершины светятся на солнце, где ожидает искупление, где все ее поступки, хорошие или дурные, ничтожно малы пред высоким мировым алтарем.
Она чувствовала, что если не проснется, то умрет — душа вознеслась слишком высоко, чтобы вернуться в земную оболочку, и бросилась под водопад, сонно стекающий с гор и рассыпающийся миллионами бриллиантовых капель, образующих над рекой целое облако. Вода накрыла ее, она в последний раз печально вздохнула и проснулась, все еще слыша звуки страны смерти и красоты, так растревожившие душу.
Некоторое время она ничего не видела, кроме сверкающего каскада воды, а затем медленно обрисовалась драпировка над кроватью, а за ней и знакомые очертания комнаты. Она была в безопасности, она очнулась от страшной ночной фантазии и вернулась домой. Но от одного воспоминания об этом сне ее бросало в дрожь. И легкое пугающее движение, заставившее покачнуться полог над кроватью, живо напомнило о том, о чем она больше всего боялась думать: о неком зле, которое мучило ее с двенадцати лет, превращая все существование в непрерывный ужас.
Она лежала, наблюдая, как рассвет окрашивает стены спальни в розовый цвет, и думая о Гиацинте. Все эти долгие годы он был с нею — и в минуты пробуждения, и когда она собиралась отходить ко сну. Однако, рассматривая иногда старый растрепанный альбом, она с трудом вспоминала его лицо. И портрет Сибеллы тоже был там — прелестное ангельское личико причиняло ей нестерпимую боль.
Небо становилось оранжевым, и мысли опять вернулись к дню рождения и к гостям из Лондона, которые скоро обрушатся на дом в несметном количестве, чтобы выпить за самую знаменитую хозяйку графства Суррей, за ее пятидесятый день рождения. И поэтому она должна встать и омыть лицо и тело в воде из родника, бьющего из глубины Малвернских холмов.
Впервые она увидела его с матерью и мистером Поупом, а в девятнадцать вернулась туда и приникла к таинственному источнику. И теперь лицо сорокадевятилетней Мелиор Мэри было таким же молодым, а тело таким же гибким, как тогда, словно она нашла Фонтан Вечной Молодости.
