– А, поняла, – процедила Людмила. – Невеста – это такая пухлая скромняшка в бифокальных очках с жалким хвостиком и кучей заколок на прилизанных волосенках. Джен Эйр, уставшая искать мужика и готовая таскать мешки с ветонитом, цементом и песком, мечтающая о покорном самце, исправно сдающем зарплату, непьющем, некурящем и негулящем. Блеклая моль, жаждущая залететь хоть от кого-нибудь, дабы привязать этого дурака к себе на всю жизнь алиментами. Ходячее недоразумение в плиссированной юбочке, с кучкой комплексов, прыщавой спиной и убогим гардеробом. Рыжиков, беру свои слова обратно! Такая будет счастлива разделить с женихом все тяготы ремонта, но, даже если этот наивный парубок и преподнесет ей ремонт в виде свадебного подарка, она все равно не пикнет и не вякнет, лишь бы не прогневить отхваченного у соперниц мужика.
– Ядом не захлебнись, – елейным голоском посоветовал Евгений. – А то у меня уже из трубки капает.
– Я, Рыжиков, ради друга готова и ядом подавиться. Одно скажу: надеюсь, что это ты не для себя интересуешься.
– А тебе не все равно?
– Нет, – подумав, сообщила Люда. – Не все равно. Ты вырос на моих глазах, и я чувствую ответственность за твою судьбу.
– Как трогательно. Когда мне было два года и я уже умел кататься на велосипеде, тебя еще в проекте не было, – напомнил уязвленный ее тоном Женя.
– Ой, ну не будем мелочиться, – не сдалась Людмила. – Какая разница. Ты мне дорог как память о детстве. Поэтому хотелось бы отдать тебя в надежные руки.
– Видимо, самыми надежными в этом плане тебе представляются две волосатые мужские лапы?
– Не знаю. Не решила еще. Но среди женщин надежных нет. Я знаю проблему изнутри. Любая женщина нацелена на мужика, как гусеница на лист. Обгрызть до черенка и переметнуться к следующему. Так что лучше плыть одиноким парусником, чем отдаться на поругание какой-нибудь крысе, которая прогрызет днище и сбежит. А ты, Рыжиков, утонешь.
– Спасибо на добром слове, – ошеломленно пробормотал Евгений. – Я потрясен обрисованными перспективами.
– Ладно, можешь не благодарить. Так кто она? Я хочу посмотреть и сделать правильные выводы.
– Да-да, догадываюсь. И не сомневаюсь, что этими выводами ты, Михайлова, поделишься сразу на смотринах.
– И поделюсь. Ведь главное что? Уберечь тебя от ошибки.
– Спасибо за готовность к самопожертвованию, но я уж как-нибудь сам. Бывай здорова, писательница.
Положив трубку, Люда подперла рукой голову и печально уставилась на плавающие по монитору шарики.
«Значит, какая-то ОНА у Рыжикова все же есть».
Люда не знала, хорошо это или плохо, но смутное чувство неловкости присутствовало. Так бывает, когда одна за другой подруги выходят замуж, а ты остаешься не при делах. Ряды соратниц постепенно, но неуклонно редеют, а потом и вовсе торчишь как пальма в Антарктиде: нелепая и одинокая. Когда рядом был Рыжиков, в душе жила уверенность в том, что многие вполне комфортно существуют в неспаренном состоянии. Тем более что в жизни каждой женщины должен присутствовать мужчина, в глазах которого она выглядит желанной и любимой. Это совершенно не означает, что поклоннику есть смысл на что-то рассчитывать, но он должен быть. Он просто необходим, как зонт в дождливую погоду, дрожжи в пирогах или шпаргалка на экзамене. Для уверенности в себе, для общей картины, для полноценного позиционирования женщины в окружающей действительности. И сейчас Людмила с удивлением наблюдала, как без Рыжикова эта действительность рушится, словно стеклышки, выпадающие из сломанного детского калейдоскопа. Дело было не столько в самом Жене, сколько в том, что из прочного фундамента, на котором строилась Людина философия, был беспардонным образом вытащен один из кирпичиков, и теперь того и гляди все рухнет. Независимость нужна женщине, чтобы гордиться собственной исключительностью. Вот, мол, я какая – сама по себе, горда, сильна и самодостаточна. А когда об этой независимости знает только она, а всем остальным до ее самодостаточности дела нет, и лишь изредка в чьем-то тоне промелькнет сочувствующая нотка – а ты все одна? – попробуй им объясни, что одной очень даже хорошо и комфортно! Людмила, как и любой человек, нуждалась в одобрении своих действий, в признании своей правоты. Но как быть, если правоту признать некому? Подругам некогда, у них мужья, дети, свекрови: «…и вечный бой, покой нам только снится». Родители хотят внуков. Даже Рыжиков, который почти двадцать лет уважал ее независимость, вдруг сбежал, выбрав проторенный путь.