Она удивленно ахнула, схватившись рукой за горло.
– Когда пошли слухи о том, что он намерен на тебе жениться, мне было невыносимо даже думать, что ты, единственный яркий лучик во всем лондонском высшем свете, выйдешь замуж за пьяницу, стоявшего на грани полного разорения. Я не хотел, чтобы ты была несчастна, и, если быть совершенно откровенным, не мог видеть рядом с тобой другого мужчину. И если ты намерена укорять меня всю жизнь, то должна знать правду. – Он помолчал, призывая на помощь все свое мужество. – Я... я любил тебя. Любил с того самого момента, как увидел на балу Уилмингтона, и последние два года. И с тех пор не было у меня никаких любовниц, Клодия. Мне была нужна только ты.
Вторая ее рука легла на ту, что сжимала горло, и Джулиану показалось, что она близка к обмороку. Он не знал, что она думает, но остановился, потому что она смотрела на него так, словно он потерял рассудок. Возможно, что и так. Его признание показалось ему сейчас нелепым, и, смутившись, он снова повернулся к буфету.
– Вот и все, больше никаких внезапных признаний, – сказал он с изрядной долей сарказма. – Тебе нечего опасаться. Я уже вылечился от любви.
– Джулиан...
Она прошептала его имя так, как ему представлялось во многих его снах, но сейчас было уже слишком поздно.
– Оставь меня! – резко сказал он и закрыл глаза. Через некоторое время он услышал, как тихо закрылась за ней дверь. Взяв графин с вином, он тяжело опустился в кресло и просидел в нем несколько часов, пытаясь утопить в вине ее образ, упрямо всплывавший перед его мысленным взором.
Если бы у Клодии был графин с вином, она бы тоже попыталась утопить в нем свое горе. Она нервно расхаживала по комнате, не в силах поверить в то, что так ошибалась. Неужели она действительно настолько глупа? Прижав сжатые кулаки к вискам, она пыталась прогнать пронизывающую боль, обрушившуюся на нее, как только она покинула столовую.
«До чего же я глупа!» – вновь и вновь мысленно повторяла Клодия с полным отвращением к себе. Ведь она советовала Софи ослушаться Джулиана, не зная всех фактов, даже после того, как муж пытался объяснить ей ситуацию. Она пошла на поводу у своих эмоций! Ей было стыдно и больно... А та записка, которую она тайно засунула в чемодан Софи, с призывом следовать велению сердца! Клодия с трудом подавила рыдания, рвавшиеся из груди.
Но самую большую боль причиняла ей мысль о том, что она абсолютно неверно истолковала порыв Джулиана тогда, два года назад.
Она была настолько убеждена в том, что знает его, что исказила смысл его слов, придумав собственную версию, которая подходила под придуманный ею образ. Он хотел ей помочь. Но она этого не пожелала понять, а ведь при мысли о Джулиане сердце ее замирало от любви. Она обвиняла его во всех смертных грехах, даже в смерти Филиппа.