Его глубокий голос прозвучал чуть сдавленно, словно слова, шедшие из самой глубины его души, царапали ему горло:
– Мне очень жаль, Фейт.
– Ты мог бы и не возвращаться, Харрисон. Но ты вернулся. И ты пытаешься исправить то зло, которое ты не совершал, то, в котором не было твоей вины. Не надо. Не стоит делать это ради меня или кого-то еще. Я знаю, с каким трудом ты пытаешься справиться со всем этим и сколько ты сделал, чтобы сбылись мои мечты. Но настало время, когда должны сбываться твои мечты.
Харрисон повернулся и посмотрел на Фейт.
– Как печально, что Микаэла оказалась на той горе, что увидела Марию… такую Марию. Мне хотелось побыть с Микаэлой наедине, и вот как все обернулось.
Фейт улыбнулась и сжала его руку.
– Моя дочь из тех женщин, поймать которых трудно. Она бегает быстро.
Харрисон кивнул в знак согласия:
– Это уж точно.
– У нее сильное сердце, и она доверяет своей интуиции. Иногда мне кажется, что в ней больше от Клеопатры, чем от меня.
Инстинкт подсказывал Фейт верить биению сердца, которое она ощущала своими руками, верить в то, что ее ребенок все-таки жив. После двадцати семи лет ожидания потребуется время, чтобы привыкнуть, сказала она себе.
Фейт вдохнула утренний воздух и запах свежескошенной травы. Но что бы ни чувствовала она в душе, она должна была дать покой своей семье и Харрисону.
– Если бы тело Марии не обнаружили, я бы все еще находилась… в западне. Сейчас я знаю. Сейбл, моя маленькая девочка, должна остаться там, где папоротники роняют капли росы на ее могилку и ветры с океана раскачивают высокие деревья. Я не думаю, что будет правильно перевозить ее сюда, вновь беспокоить ее. Пришло время закончиться всему этому. Но ты по-прежнему член нашей семьи, только теперь тебе нечего опасаться. Придет день, у тебя будет ребенок, и ты принесешь его сюда, чтобы я могла подержать его на руках, правда?
Фейт коснулась волнистых темно-каштановых волос, в которых мерцали красные отсветы. У ее дочери были бы такие же волосы… Фейт сделала быстрый вдох – она понимала, что нужно продолжать жить ради тех, кто любит ее.
Выражение лица Харрисона было страдальческим.
– Не думаю, что я умею любить, Фейт. Боюсь, что мне нечего предложить.
– Ты можешь предложить себя, и этого вполне достаточно, а любить – это значит крепко обнять человека и нежно удерживать его. Как это делать, ты уже знаешь, Харрисон.
Фейт погладила его по волосам и отбросила мысли о крошечной могилке. Она прожила с Джейкобом Лэнгтри длинную, хорошую жизнь и собиралась прожить еще…
– Микаэла очень похожа на тебя. И на Джейкоба тоже, но она непреклонна в своих решениях.