– Боллмейер! – воскликнул председатель суда.
– Боллмейер! – вторил ему Робер Дарзак, поднимаясь со своего места. – Боллмейер!.. Значит, это правда!
– Так, так, господин Дарзак, теперь вы уже не думаете, что я сошел с ума!..
«Боллмейер! Боллмейер! Боллмейер!» – это имя, не смолкая, звучало в зале. Председатель суда решил прервать заседание.
* * *
Вы, конечно, догадываетесь, какая буря поднялась во время перерыва. И, согласитесь, публике было от чего прийти в волнение. Боллмейер! Да, что и говорить, мальчишка потрясающий, в этом все сошлись единодушно, он всех поразил. Подумать только – Боллмейер! А ведь несколько недель назад разнесся слух, будто он умер. Стало быть, он умудрился обмануть смерть, как всю жизнь умудрялся обманывать жандармов. Надо ли перечислять здесь «высокие подвиги» Боллмейера? В течение двадцати лет судебная хроника и рубрика происшествий в газетах неустанно напоминали о них, и если кто-то из моих читателей забыл вдруг о деле Желтой комнаты, то имя Боллмейера наверняка сохранилось в памяти каждого. Боллмейер олицетворял собою самый тип мошенника из высшего света; выглядел он настоящим джентльменом, но трудно было сыскать более ловкого на руку фокусника, чем он, точно так же, как трудно было себе вообразить более отчаянного и страшного головореза, или, как теперь говорят, апаша[14]. Он был принят в самом лучшем обществе и состоял членом самых избранных, элитарных клубов, однако ему ничего не стоило похитить и честь, и деньги какой-нибудь знатной семьи, и все это с непревзойденным мастерством. Когда же, случалось, ему приходилось туго, он, не дрогнув, мог пустить в ход нож или баранью кость. Он никогда и ни в чем не сомневался, и любое дело было ему по плечу. Однажды, попав в руки правосудия, он сумел ускользнуть даже в день суда, бросив перец в глаза стражникам, которые вели его в зал судебных заседаний. Потом уже стало известно, что в день побега, когда самые хваткие полицейские сыщики были брошены ему вдогонку, он преспокойно отправился на премьеру в «Комеди Франсез», не потрудившись даже изменить свою внешность. Затем он покинул Францию и уехал работать в Америку, где в один прекрасный день полиции штата Огайо удалось-таки поймать знаменитого преступника, но на другой день он снова бежал… Боллмейер… Да понадобился бы целый том, чтобы рассказать о Боллмейере. И что же вы думаете? Он сумел стать Фредериком Ларсаном!.. А не кто иной, как юный Рультабий обнаружил это!.. Мало того, не кто иной, как этот малыш, проведавший о прошлом Боллмейера, позволил ему и на этот раз посмеяться над обществом, предоставив Боллмейеру возможность ускользнуть! По правде сказать, я был просто восхищен Рультабием, ибо знал, что главной его заботой было верой и правдой до конца служить интересам г-на Робера Дарзака и мадемуазель Станжерсон: он хотел избавить их от этого бандита, но при этом сделать так,