Райна затаила дыхание.
— Хорошенько подумайте, сэр Ансель, — тихо, но угрожающе произнес Пендери.
Стоя лицом к лицу с противником, он не ответил угрозой на угрозу и не схватился за рукоятку своего кинжала. Он положил на стол руки и был уверен в том, что успеет метнуть кинжал до того, как Ансель приблизится к нему. Рожер стоял в раздумье, сжав рукоятку, потом опустил руку, показав железную ладонь, и твердо произнес:
— Блэкстер мой.
— Он принадлежит Пендери, — поправил барон. — А я Пендери.
— Томас обещал его мне.
— Томас мертв.
Рука Рожера опять потянулась к кинжалу и опять опустилась:
— Значит, вы не уважаете память погибшего брата?
— Уважаю, но выполнять его обещания не собираюсь.
В зале снова воцарилась напряженная тишина. Сэр Ансель, сверля взглядом Максена, встал из-за стола и вышел из зала. Его тут же поглотила темнота.
Райна заметила, что Пендери обменялся взглядом с сэром Гаем и поднял кубок. Раздались одобрительные возгласы, и все стали поздравлять награжденного.
Улегшись на постель, девушка задумалась, и тревожное чувство охватило ее. Пендери знал, что сэр Ансель положил кинжал на поднос, и если раньше этому не верил, то сейчас должен был убедиться. Но почему же норманн ничего не предпринял? Неужели он наивно полагает, что Рожер грозен только на словах? Или же выжидает?
Шум в зале затих, замок погрузился в сон, а она все сидела на постели, размышляя о сэре Анселе и той сделке, что заключила с Максеном.
Но где же Пендери? Саксонка встала, походила по комнате и вновь опустилась на постель. Пусть он приходит и делает то, что задумал.
— Будь ты проклят, Максен Пендери, — пробормотала она, закрывая глаза. Если нужно, то норманн разбудит ее.
Изо всех сил противилась Райна сну, но он ее переборол.
«Нет, я не буду ее будить», — решил Максен, глядя на свернувшегося калачиком на его постели светловолосого ангела, чьи волосы походили на золото, рассыпавшееся по плечам.
Выйдя из комнаты, где девушка должна была принимать ванну, он, освободившись от ее чар, трезво все обдумал и понял, что сделка несправедлива. То доброе, что сохранилось в его душе и стало благодатной почвой в монастыре, говорило ему: нельзя брать Райну без ее согласия. Это будет непростительной ошибкой. Вроде бы не насилие, но, если рассудить, очень похоже на него. Рыцарь был уверен, что терпение и сами обстоятельства рано или поздно приведут ее в его постель, а приносить девушку в жертву ради спасения ее соплеменников будет кощунством. Она сама должна прийти к нему, а не он — к ней. Почему это было так важно, рыцарь объяснить не мог. Вот если бы только Райна не выглядела так соблазнительно…