Может, Максен и сам не знает этого, но ей все же удалось достучаться до его сердца. В ней вновь зажглась надежда:
— Спасибо вам.
— За что?
— За то, что сказали мне правду, и за то, что подарили жизнь саксам.
Рыцарь подошел поближе.
— Я уверен, это ошибка, о которой еще пожалею.
Словно невидимая и глухая стена выросла перед Райной. Ей стало душно.
— Надеюсь, что нет.
Он долго и изучающе смотрел на нее, и в глазах девушка прочла то, о чем Максен уже говорил ей и на что дождался от нее ответа. Разволновавшись, она отвела глаза:
— Мне нужно идти к себе.
Рыцарь приподнял ее подбородок.
— Сдадитесь вы на милость победителя, Райна? — тихо спросил он.
Пендери говорил так, будто речь шла о битве не на жизнь, а на смерть, и если она не сдастся, то ее ждет участь рыцаря, не пожелавшего просить пощады.
Она впилась взглядом в губы Максена, и ей хотелось сказать то, чего он так ждет. Она хотела его, но уступить ему сейчас — это непростительная ошибка, о которой она будет сожалеть всю жизнь.
— Нет, милорд.
Он коснулся уголка ее губ.
— Я могу заставить вас изменить свое решение.
Это он вполне способен сделать, но он возьмет только тело, а не душу.
— Я уже решила и от своего не отступлю.
Рыцарь глубоко вздохнул. Казалось, он смирился с поражением, но внезапно прижал Райну к себе и впился губами в ее губы.
Поцелуй затянулся надолго, и она, протрезвев, попыталась отстраниться.
Она уперлась руками в его плечи и старалась оттолкнуть его.
— Отпустите меня.
Максен и не думал внять ее просьбе. Он еще крепче прижал к себе девушку, еще сильнее впился в ее губы, но потом резко оттолкнул ее.
— Это ускорит мое возвращение, — сказал он. Стальные доспехи скрыли напрягшееся тело. Райна провела по губам, прикрыла рот ладонью и вскинула голову.
— Пусть Бог ускорит его, — проговорила саксонка с каким-то лукавством.
Хитро улыбаясь, рыцарь проводил ее и вернулся во двор. Все рыцари были готовы в путь и ждали у своих коней. У его здоровенного жеребца стоял Гай.
Оруженосец опасливо отскочил в сторону и подошел, когда хозяин уже был в седле.
— Поводья, милорд…
Приняв их, рыцарь взглянул на Гая:
— Этчевери остается на твоем попечении. И Райна. Береги их.
Не дожидаясь ответа, норманн пришпорил коня и поскакал, чувствуя на своей спине взгляды двадцати пар глаз. Воины, видимо, считали его сумасшедшим. Может, он в самом деле безумен?
Как ей вернуться к своим соплеменникам? Возможно ли примирение с ними? Ведь, кажется, ничто теперь не мешает? Все эти дни она не решалась приблизиться к ним, боясь навлечь на них и на себя гнев Максена, и лишь издалека поглядывала, как шло строительство крепостной стены. Саксам приходилось много и тяжело работать, а силы им давало обещанное вознаграждение — свобода.