Я бросился к ним. Разумеется, у меня не было никаких шансов, бандитов было слишком много. Я успел нанести несколько ударов тому, со шрамом, но силы были неравны. Впрочем, в тот момент я меньше всего думал о себе. Я надеялся, что смогу отвлечь на себя их внимание и мать успеет убежать.
Перед Дейрдре снова возникли картины далекого прошлого. О, она не могла выбросить из памяти тот день, она хорошо помнила Тристана. Он, словно коршун, бросился в толпу этих негодяев, но, разумеется, численный перевес был на их стороне. Дейрдре стало страшно, и она попыталась убежать, но один из помощников Флинта поймал ее и шутки ради заставил смотреть на драку. Вернее, на то, как избивали молодого человека. Хотя незнакомец был высоким и крепким, он не мог один противостоять стольким противникам. Он был жестоко избит, его лицо заливала кровь.
– В этот момент мерзавец со шрамом вытащил нож, – хрипло проговорил Тристан, – и стал приближаться ко мне.
Хотя граф мог сейчас вспомнить и ту девочку, что стояла поодаль и наблюдала за дракой, и узнать в ней свою спутницу, Дейрдре не смела прервать его. Он должен был рассказать ей все это, чтобы облегчить свою душу.
– А потом? Что случилось потом? – спросила она.
– Разумеется, мне следовало догадаться, что мать никогда не оставит меня и не убежит. – Тристан почувствовал, как его горло сжал болезненный спазм. – Она вырвалась из рук этих бандитов и бросилась ко мне. Вдруг стала падать, и я подхватил ее. А потом хлынула кровь. Ее было так много, она лилась отовсюду, и на земле вокруг нас появилась красная лужа. Я ничего уже не мог сделать. – Тристан наклонил голову. – Что было потом, я почти не помню. Все как будто заволокло туманом. Когда я через какое-то время огляделся вокруг, никого уже не было. Остался только тот, который убил ее. Это лицо я и сейчас помню во всех подробностях. Уродливый шрам через всю щеку, холодные щелки-глаза и наглая ухмылка. Ужасающая, чудовищная. Он был доволен собой, тем, что сделал. У меня возникло странное чувство, что этот человек – олицетворение самого зла. Потом он повернулся и спокойно пошел прочь.
Тристан посмотрел Дейрдре в глаза, его лицо было белым как мел.
– Моя мать скончалась у меня на руках.
Поддавшись порыву нежности, Дейрдре протянула руку и осторожно коснулась ладонью его лица. Провела пальцами по его щеке, потом по подбородку.
– О, Тристан, – прошептала она дрожащим голосом, на ее глаза набежали слезы. – Мне так жаль.
Казалось, ему было приятно ее прикосновение. Неожиданно виконтесса ощутила его теплое дыхание на полоске кожи между краем рукава и перчаткой.