– Нет, мистер Элиот. Все в порядке.
Расправив плечи, девушка чуть приподняла длинную юбку и устремилась вперед. Конечно, она сможет пройти, мысленно подбодрила себя Лили.
Один шаг, другой. Она приближалась к нему, а он даже не шевельнулся, чтобы освободить ей путь!
Их взгляды встретились: ее – полный отчаянной решимости, и его – откровенно насмешливый.
Но этот невозможный человек так и не отошел в сторону ни на дюйм. Он просто смотрел и ждал, неподвижный словно стена.
В горле у Лили пересохло, она с трудом сглотнула. Еще шаг. Теперь она оказалась прямо перед ним, двигаться дальше, не касаясь его, было невозможно.
– Позвольте, – сказала она еле слышно.
Уголки его губ удивленно приподнялись, а взгляд быстро обежал ее с головы до ног. Но девушка не успела поймать выражение его глаз – он быстро отвел их.
Но она еще слишком хорошо помнила, как он смотрел на нее, когда прикасался к ней там, наверху. В его взгляде был огонь желания.
И презрение.
Лили приказала себе быть спокойной и во что бы то ни стало сохранять самообладание. Но когда в следующую секунду Морган приблизился и медленно дотронулся до ее щеки, а затем провел кончиками пальцев по подбородку, она ощутила удивление. Его прикосновение было не повелительным, а беспредельно нежным. От высокомерия и дерзости этого человека не осталось и следа.
Лили заворожило новое ощущение – ее кожа, казалось, таяла под его пальцами. И она больше не думала ни о том, что он по-прежнему стоит на ее пути, ни о том, что с его появлением в ее жизни возникло слишком много сложностей, ни о том, что он, возможно, не стоит того, чтобы она так из-за него переживала. Она понимала лишь, что Морган – мужчина, обладающий удивительным магнетизмом, поразительной силой, которой она не сможет противостоять, как бы ни старалась сделать это.
Ни с кем и никогда Лили не испытывала ничего подобного. Друзья, с которыми она общалась, живя на Манхэттене, родители и даже Клод были совершенно другими, отличными от нее людьми. Она всегда чувствовала себя немного чужой, не похожей на них. Кем-то вроде одинокого путника в чужой стране.
Однако когда Лили смотрела в глаза Моргана Элиота, она ощущала нечто совсем иное – словно он признавал в ней существо, близкое, родственное ему по духу. Они как будто молча разговаривали на языке, понятном лишь им двоим.
Но может, все это лишь игра ее воображения? Ведь она уже думала об этом раньше и не могла не упрекнуть себя в нелогичности. Разве не он ясно дал понять, что ему нет до нее дела? Разве мог быть близок ей. Лили, какой-то полуграмотный наемный работник? Ну о каком загадочном общем языке, пытаясь переубедить себя, подумала Лили, может вообще идти речь? Нет, надо побыстрее оттолкнуть его и твердо сказать, чтобы впредь не давал воли рукам.