— Если мы поторопимся, то сможем даже погулять в парке, — добавила она с натянутым и неискренним смехом.
— Мам, я не могу, — поморщился Николас. — Я на рыбалку собирался.
— Ну вот, — вздохнула она. — Приятели и рыбалка. Дни невинного детства. Если бы я могла снова стать маленькой…
Николас удивленно посмотрел на мать:
— Значит, я могу идти?
— Конечно, можешь, — грустно рассмеялась она. — Конечно, милый. Удачной тебе рыбалки.
И прежде чем он ринулся за своими удочками, она выскользнула за дверь.
Когда Николас, усевшись на берегу и закинув удочки, начал увлеченно следить за поплавками, в душе у него закопошилось беспокойство. Ему все больше и больше становилось не по себе. До него вдруг дошло, что мать ушла из дома и даже не вызвала коляску. А она, сколько он себя помнил, никогда не ходила пешком. Куда же она могла отправиться посреди дня, да такая нарядная?
Николас, наплевав на рыбалку, подхватился и помчался на остановку омнибуса. Домой он добрался к двум часам. Через полчаса удочки были приведены в порядок и поставлены на место в шкаф. Пробило три, а мать все не возвращалась.
Он походил по дому, обошел каждый этаж, пока наконец не вышел наружу и не стал ждать на ступеньках парадной лестницы. Как никогда, ему хотелось, чтобы отец был сегодня дома. Но Николас знал, что это тщетное желание. Последнее время отец редко бывал дома. А когда приходил, то всегда был занят, раздражен и набрасывался с бранью на всех, кто неосторожно попадался ему под руку.
Было уже половина пятого, когда к ограде подкатило незнакомое лакированное черное ландо, запряженное великолепными лошадями. Открылась дверца, и на тротуар ступила мать. Она молча плакала… При ярком свете послеполуденного солнца он ясно видел, как по ее щекам струятся слезы.
«Мама», — беззвучно выдохнул Николас. Он стоял, окаменев от неожиданности, не в силах пошевелиться. Его мать плакала. Вынести это было невозможно.
Николас попробовал было заговорить, но слова застряли в горле. Ему хотелось облегчить ее страдания. Но как? Он боялся и сомневался. Больше всего на свете он хотел, чтобы она никогда не рыдала, как сейчас.
Не замечая его, она устремилась вверх по ступенькам к входной двери. Ни слова не сорвалось с ее губ. Он лишь успел заметить, что у нее на плечах больше нет газового шарфа.