— Элли, ты идешь? — спросил Джим. — Ники, ты тоже зайдешь?
Элли сделала шаг к двери. Ей нужно войти в магазин, переступить порог и оказаться внутри — там безопасно. Но она сбилась с шага, когда Джим спросил о Шарлотте. Господи, бедная маленькая Шарлотта, такая больная и одинокая.
Этого только не хватало! Но даже сквозь сумятицу собственных мыслей она почувствовала, как напрягся Николас.
— Как она? — мягко спросила Элли.
— Не знаю, — честно ответил он. — Я хочу верить, что Шарлотте лучше. Она и правда выглядит более веселой. Но те же доктора, которые окружали ее такой заботой и вниманием, подождав, когда она выйдет из кабинета, сказали мне, что надежды нет.
— Нет надежды? Но это невозможно!
— Не знаю, — повторил он отрывисто. Лоб его прорезала озабоченная складка.
— Простите.
— Я не сдаюсь. — Взгляд его исполнился решительности. — Я намерен отыскать кого-нибудь, у кого есть ответы.
— Ах вот как, ответы… какие вам хотелось бы услышать, конечно. Должно быть, это знаменитая воля, о которой вы в свое время говорили. Проявить волю, и все сбудется. — Элли вздохнула и озабоченно покачала головой. — Может быть, пора вам посмотреть и в другую сторону.
— То есть? — Глаза Николаса опасно потемнела Но Элли не так просто было запугать.
— Несмотря на все великие открытия и чудесные лекарства, медицина не может дать Шарлотте того, что можете дать вы.
— И что же это? — ледяным тоном поинтересовался он.
— Любовь. Вы можете дать ей свою любовь. Николас переступил с ноги на ногу и сжал челюсти.
— Любовь? Мисс Синклер, моей племяннице нужно лечение, а не какое-то бесполезное чувство, которого наверняка не существует.
— Не существует? — переспросила пораженная Элли. Но, заглянув в глубину его глаз, она вдруг поняла, что именно это он и имел в виду. Это было его правдой. Не поцелуи, которых ей хотелось еще и еще. Не сказочные сны. Этот человек был тверд и холоден, как мраморная статуя, на которую он так похож. Холодная расчетливость и бескомпромиссность. Непреклонность и беспощадность. Ни следа ранимости, которая на миг приоткрылась ей в тот дождливый день.
Что за тайны скрывались в его душе? Что заставляло его поверить в мир без любви?
И она безотчетно спросила:
— Отчего ваше сердце превратилось в камень? Ее вопрос застал Николаса врасплох. Это она поняла по его растерянным глазам, по заигравшим на скулах желвакам. Он несколько раз нервно сжал кулаки, борясь с бушевавшими внутри чувствами.
— Вы романтическая глупышка, мисс Синклер, — резко сказал он, и лицо его вновь приняло бесстрастное выражение. — Рыцари в сверкающих доспехах, сердца, превратившиеся в камень, любовь вместо науки. Любовь — это всего лишь плод глупого романтического воображения. А наука — это факты.