— Если вы хотите спросить, покупал ли я ее расположение, то нет. Я говорил с ней только в вашем присутствии.
— Гм…
Они шли молча, и когда наконец показалась карета, он вдруг заявил:
— Я получил удовольствие от прогулки с вами, но мне надо большего.
Ее глаза потемнели от гнева.
— Нет!
Он ухмыльнулся:
— Я не это имел в виду. Сегодня мне надо от вас всего лишь два танца на балу у леди Хеннесси.
— Два танца? Не вызовет ли это новых сплетен?
— В это время года никто ни о чем таком даже и не подумает. Кроме того, вчера вечером вы намеренно лишили меня танца. Два танца сегодня будут достаточной компенсацией.
Она гордо вскинула голову:
— Вы опоздали, милорд.
— Я всегда опаздываю. Если бы я пришел раньше, мои слуги упали бы в обморок.
— Не моя вина, что так много джентльменов хотят танцевать со мной. Но именно поэтому для вас не осталось ни одного танца.
— Малышка, я не молоденький уже и вашу игру разгадал. Вы специально раздали все танцы. Вот почему вы должны пообещать мне два танца сегодня вечером…
— Вы забыли добавить «а то».
— Оставляю это вашему воображению. Как далеко вы зайдете, малышка?
— Хорошо, два танца ваши, ваша светлость, — ответила она после некоторого колебания.
— Себастьян. Вы все время забываете мое имя, графиня…
— Я хочу вернуться к мадам Тьерри, Себастьян.
Не проронив больше ни слова, он повел ее к карете мадам Тьерри, где и распрощался с дамами. Кучер тронул лошадей, и карета вскоре исчезла из виду.
Целых четыре дня они словно соревновались: он старался ее соблазнить, она упорно сопротивлялась. Другой на его месте уже давно бы объявил о своем намерении жениться на ней. Но он был лицом титулованным, а не просто мужчиной — в его венах текла кровь завоевателя.
И она часто, как сейчас, например, диктовала ему линию поведения.
Было невозможно даже представить, что он может вот так просто взять и попросить ее руки, видя, с какой холодной расчетливостью она выбирает кандидатов, сознавая при этом, что он, как никто другой, подходит ей в мужья, больше других отвечая ее требованиям.
Нахмурившись, он повернулся и пошел к своей карете.
Ее сопротивление — неожиданно сильное — только разжигало его страсть. В нем проснулся хищник, желавший заполучить свою добычу.
Он хотел, чтобы она приняла его на его условиях, потому что, даже несмотря на их титулы, они были мужчиной и женщиной — уравнение старое как мир. Ему хотелось, чтобы она видела в нем мужчину, а не герцога. И не потому, что его титул выше, владения больше, а доход значительнее.
Он мечтал о том, чтобы она желала его так, как он желает ее.