Луи нахмурился, но тут его внимание привлек буфет. Он отправился исследовать напитки, налитые в графины. Хелена прошлась по узкому помещению мимо длинных окон.
Она остановилась, глядя на звезды, и вдруг слабый звук привлек ее внимание.
Секундой позже она услышала знакомый голос.
Хелена повернулась и увидела, что Луи низко кланяется. Из тени, отбрасываемой дверью, вышел Себастьян и обратился к Луи:
— Мадемуазель графиня оставила за мной этот танец, но так как она, вероятно, испытывает потребность побыть в тишине, я останусь с ней здесь. Думаю, у вас есть некие обязательства в бальном зале, а потому можете быть свободны.
Даже в полумраке Хелена заметила, как Луи бросил на нее быстрый взгляд.
— Конечно, ваша светлость. — Луи все еще колебался, посматривая на Хелену. Она не могла поверить, что он сможет оставить ее с герцогом наедине.
— Не сомневайтесь, — продолжал Себастьян, — мадемуазель графиня будет со мной в полной безопасности. По окончании танца я сдам ее с рук на руки мадам Тьерри. А до тех пор ее время принадлежит мне.
— Как скажете, ваше сиятельство. — Луи поклонился и исчез, тихо закрыв за собой дверь.
Ошеломленная, Хелена уставилась на то место, где только что стоял ее кузен. Луи не мог быть настолько безмозглым, чтобы поверить, будто она окажется в безопасности с человеком такой репутации.
— Я не знаю причины, малышка, но он действительно оставил нас одних.
Удивление в голосе Себастьяна несколько умерило ее злость. Она смотрела, как он идет к ней через галерею. Щеки ее вспыхнули, но она, не обратив на это внимания, вскинула подбородок.
— Я не считаю это разумным.
— Я полностью согласен с вами, но это был ваш выбор, графиня. — Он подошел к ней, и она увидела, как он улыбается — это была улыбка хищника. — Если менуэт не самый любимый ваш танец, мы всегда можем выбрать другой.
Она посмотрела в его глаза, но ничего не смогла в них прочитать.
— Нет. — Она хотела скрестить на груди руки, но он перехватил их и слегка сжал. Она нахмурилась. — Я не понимаю, зачем вы это делаете.
— Малышка, уверяю вас, что это я не понимаю, почему вы так себя ведете.
— Я? Мне кажется, что причина моего поведения всем очевидна. Я много раз говорила вам, что никогда не буду вашей любовницей.
— А я просил вас быть моей любовницей?
— Нет, но…
— Мы все уже выяснили.
— Мы ничего не выяснили, ваша светлость. Себастьян, — поправилась она, когда он открыл рот. — Вы уверяли меня, что хотите меня соблазнить…
— Остановитесь.
Она замолчала, озадаченная его тоном: сейчас в нем не слышалось цинизма, он говорил очень искренне.