Его реакция была неожиданной: ни удушающего прилива страсти, ни непреодолимого желания. Вместо этого он ответил на ее поцелуй, но не более страстно, чем целовала его она.
Она поняла это, но не смогла устоять, не смогла уйти. Единственный способ, каким можно было сохранить себя, сохранить сознание и самообладание, — погрузиться в его поцелуи, полностью отдаться им, следовать за ним, запоминая каждое его действие.
За несколько секунд он увел ее из этого мира. И только он мог вернуть ее обратно.
Себастьян выпустил жемчуг, оставил его лежать между ее грудей как память о нем. Сомкнув вокруг ее талии руки, он прижал Хелену к себе, пока ее мягкое тело не вдавилось в его твердую плоть. От бешеного желания он заскрежетал зубами, как хищный зверь. Он желал большего — гораздо большего.
Желал почувствовать себя внутри и ощутить ее влажную горячую плоть.
Он знал, что это произойдет, но не сейчас. Не сегодня. Не завтра. Он даже не осмеливался ласкать ее более откровенно, инстинкт распутника предупреждал его — еще рано, пока рано!
Она сводила его с ума. Если он не будет обладать ею…
Никогда прежде он не ждал так долго. Никакая другая женщина, которую он хотел, не отвергала его столь упорно.
Однако, несмотря на то, что ее тело принадлежало ему, несмотря на то что ее пульс учащенно бился, когда он был рядом, ее зрачки расширялись, а кожа горела в тех местах, до которых он дотрагивался, — ее ум отказывался уступать, ее воля упорно преграждала ему путь.
Каждая ночь, проведенная без него, только увеличивала ее желание, разжигала ее страсть.
Взяв в руки его лицо, Хелена запечатлела на его губах страстный поцелуй. Он почувствовал, что теряет контроль… когда она дразнила его, заставляя ответить…
И он это сделал, позволил ей увидеть, какая страсть скрывается под его холодной маской.
Ее сопротивление тут же закончилось; ее спина, до сих пор несгибаемая благодаря ее воле, сделалась податливой. Ноги с трудом держали ее.
Он резко отпрянул, пока безудержная страсть не захватила его — их. Она перевела дыхание и прижалась к его груди.
Но вот ее ресницы затрепетали, и он увидел, как из-под них блеснули глаза. Они были гораздо зеленее изумрудов, висевших у нее на шее, в ушах и на запястьях.
Несмотря на крушение планов, он испытал удовлетворение. И ослабил объятия.
Она открыла глаза и заморгала. Нежно посмотрела на него.
Он с трудом сдержал улыбку.
— Идем, малышка. Мы должны вернуться в зал.
Она подала ему руку и покорно пошла за ним. У двери он остановился и согнутым пальцем подцепил жемчуг, достав его из ее лифа.