Невозможно.
Хелена часами отчитывала себя, напоминая, как губительно он действует на ее тщательно продуманный план найти подходящего мужчину и только наводит ее на грешные мысли.
Растерянная, она села в постели, затем встала, плеснула в лицо холодной воды, подошла к окну и стала вглядываться в черноту ночи, пока холод не пробрал ее до костей.
Сумасшествие. Он ведь поклялся никогда не жениться. О чем только она думает?
Это невозможно — больше чем невозможно — такой женщине, как она, незамужней женщине благородного происхождения из древнего рода, стать его любовницей. Однако выйти замуж за достойного человека, зная, что будет нуждаться в незаконной любовной связи с другим, — тоже немыслимо. По крайней мере, для нее.
Себастьян — а она в этом уверена — думал об этом, но подобное поведение никогда не входило в ее планы.
Пока не входило.
Неожиданно он появился в дверях салона, куда она как раз направлялась.
— Малышка. — Он взял ее руку, которую она инстинктивно подняла, чтобы оттолкнуть его, и поднес к губам.
Он смотрел ей в глаза, склонившись к ее руке, и то, что она увидела в голубой глубине, наполнило ее страхом.
— Ваша светлость.
Ругая себя за то, что не смогла ему противостоять, Хелена пыталась найти выход из положения, а он, ни о чем не подозревая, втащил ее в комнату. Вынужденная подчиниться, она напомнила себе, что он опасен и в то же время знала, что с ним ей ничего не страшно.
Опасный, с одной стороны, рыцарь-защитник — с другой. Она совсем запуталась.
— Я очень рада, что встретила вас, ваша светлость, — сказала она, скорее атакуя, нежели защищаясь, и подняв голову, поймала его взгляд. — Я хотела попрощаться с вами и поблагодарить за оказанную мне помощь в последние недели.
Выражение его лица ни о чем ей не говорило — он, как всегда, натянул на себя вежливую маску, но его глаза чуть расширились. Ей удалось его удивить!
— Насколько я понимаю, на маскараде будет полно народа, и, возможно, мы уже не встретимся.
Она замолчала, прикусив язык. Если ее слова не поставят его на место, не подскажут ему, как она решила себя вести после вчерашнего вечера, — тогда, значит, уже ничто не поможет.
Некоторое время он молчал, глядя ей в глаза, и наконец улыбнулся:
— Мадемуазель, вы не перестаете меня удивлять.
— Для меня большая честь удивлять вас, ваша светлость.
Его улыбка стала еще шире.
— В наши дни мало что может удивить такого пресытившегося человека, как я.
В его тоне было столько самоуничижения, что на него было трудно обижаться. Хелена почувствовала, как по ее телу разлилось тепло, когда or сжал её руку и пальцем погладил ладонь.