— Борис Андреич, — в кабинет заглянула лаборантка Любочка, — я пойду? Восьмой час уже, а у нас ведь на восемь заказано?
— Да, Любочка, конечно, идите. — Он не отрывался от экрана: черт, не может быть!
— Хорошо, тогда до встречи? Борис Андреич, я там пакет положила на стул. Жена ваша передала.
— Да-да, конечно, спасибо.
К действительности вернул телефонный звонок.
— Да! — коротко бросил в трубку.
— Борька, ты успеешь доехать до «Праги» за пятнадцать минут? Мы уже на месте. — Голос Сергея был веселым и понимающим. — Я ведь без тебя как слепой без поводыря: не знаю, куда пойти и где прислониться. Чужак! Да и народ удивляется: чиво это я тута делаю? Спасибо, жена твоя рядом — греюсь в ее лучах. Нам с Галкой не так одиноко.
— Молодец, что позвонил! Уже еду! «Проклятие, нет времени даже домой заехать — переодеться!» Взгляд упал на большой пластиковый пакет, из которого торчала вешалка. «Ну Алчонок, ну золото! Клад, а не жена!» Он быстро облачился в светлую рубашку и новый серый костюм, галстук завязывал, сбегая по лестнице. Машина летела как ласточка — спасибо Иванычу, на все руки мастер. Пробок, на удивление, не было. И уже через двадцать минут новоиспеченный лауреат входил в холл ресторана «Прага». Народ в преддверии хорошей выпивки и вкусной закуски, а главное, от сознания заслуженности награды весело топтался в холле, перекуривая и сдерживая аппетит. Все ведь голодные, как черти, после работы. Особняком держались трое: его жена и друг с любимой девушкой. Алка, естественно, выглядела на все сто, нет, пожалуй, даже на двести. А вот Галина явно робела и старалась держаться поближе к Сергею.
— Борис Андреевич! — окликнул сзади знакомый голос.
Он развернулся. Ого, Уфимцев — собственной персоной! Вот это действительно подарок.
— Здравствуйте, Степан Егорович! Очень рад вас видеть.
— Благодарю, взаимно. А вы знаете, я хочу признаться в своей неправоте. И высокая награда здесь ни при чем. Я ведь проверил: действительно, найденные вами типы полей самым непосредственным образом воздействуют на функции клетки.
— А на чем проверяли?
— Сначала на дрозофилах, а потом на ваших любимых крысах.
— Линейных или беспородных?
— Пришлось разориться на линейных, — улыбнулся Уфимцев, — вистаровских.
— Степан Егорович! — окликнул академика Филимонов. — Милости прошу, проходите!
И директор, придерживая почетного гостя под локоток, увлек его в банкетный зал, где в ожидании томилась длинная буква «П», уставленная выпивкой и закусками. По вертикалям рассаживались весело, шумно и демократично — все свои, чинов не признают. Главный чин — серое вещество, способное выдавать интересные идеи. Горизонталь была солиднее: ее украшали приглашенный академик, институтская верхушка и какие-то холеные типы, скорее всего, цековские. Туда же порывались усадить и Бориса, но он категорически отказался, сославшись, что ему удобнее с краю. Ели вкусно, пили смачно — за науку, за прогресс, за творческий поиск в биоэнергетике, за светлую голову Бориса Андреевича Глебова. Расслабились, разбились на группки, потянулись в большой зал растрястись под музыку. Он танцевать отказался, пришлось Сереге отдуваться за двоих.