— Выиграю приз.
— Другими словами, платить придется мне.
— Это унизительно!
— Такова жизнь, — Мэгги бросила сигарету в стакан с водой. — Но мысль неплохая. Квартплата небольшая, ты рядом и ни во что не вляпаешься, а у меня снова появится личная жизнь.
— Прости за откровенность, но это значит, что ты в любое время сможешь развлекать лев-тенанта Венделла? Или ты наконец отвергла его ухаживания?
— Мы со Стивом… Впрочем, это не твое дело! Я уже взрослая, Алекс, и мне нужна личная жизнь.
— Конечно, дорогая, у меня и в мыслях не было ущемлять твои права. Мы со Стерлингом просто хотели получше узнать твой мир, поискать приключений, не более того. Когда мы переедем, ты едва ли будешь подозревать о нашем существовании, — скрестив пальцы, Сен-Жюст улыбнулся ее спине, когда Мэгги гордо прошествовала из спальни.
Сен-Жюст пришпилил на лацкан карточку со своим именем, зеленую ленту участника конкурса «Лицо с обложки» и бледно-розовую ленту участника конкурса костюмов.
В другой ситуации он ни за что не совершил бы подобного безобразия, но сейчас решил стерпеть это в качестве бесплатной рекламы.
На нем был новый черный костюм. Ну, не совсем черный. Почти. Но определенно не серый. Сен-Жюст обнаружил этот костюм в магазине в нескольких кварталах от дома Мэгги и приятно удивился, обнаружив, что некий изобретательный модельер осознал преимущество длинных пиджаков, более уместных для мужчины, нежели короткие, которые лишь до середины прикрывают зад, облаченный в прискорбно широкие или до смешного узкие брюки. Этот пиджак был не слишком приталенным, но вполне пристойным, длиной почти до колена, и напоминал его любимые сюртуки времен Регентства.
Рубашка была из превосходного хлопка, безупречно чистая, белая как снег, и Сен-Жюст не стал застегивать ее наглухо. Галстук он снял, поскольку считал, что современные галстуки чересчур легкомысленны, а его обычные шейные платки (повязанные каскадом, как он предпочитал) слишком вычурны для этого неофициального вечера. Так что он ограничился жилетом, черным с серебром, который Носокс, помогавший ему собраться, назвал «отпадным».
Он надел свои любимые ботинки, которые плотно обхватывали ногу, поэтому брюки не морщились внизу. Ботинки были начищены до блеска и с двухдюймовыми каблуками.
Угольно-черные волосы и загорелая кожа прекрасно оттеняли его синие глаза. Его тщательно причесали в любимом стиле Красавчика Бруммеля, так что волосы казались слегка взлохмаченными ветром. В руке он держал трость (в которой скрывалась шпага), с шеи на черной ленточке свисал монокль.