Бессонов провел ребром ладони по горлу.
Разлили, выпили. Барбарианец почувствовал, что пьянеет. Сан-Мамурра должен был, вообще, валяться под столом и тихо похрюкивать, однако старик таращил мутные глазки на офицера и не думал падать "мордой в салат".
- Так почему ты решил, что именно Вепов помог мне стать принцепсом? Это ничего, что я к тебе на ты?
Маршал поднял ладони, разрешая старцу называть его, как тому заблагорассудится.
- Знакомый подчерк, - улыбнувшись, раскрыл Бессонов свою тайну. - Меня командующим сделал тоже он. Императору потом оставалось только утвердить назначение и повысить в звании.
- Ваш император, похоже, здорово боится полковника...
- Теперь еще и ненавидит, - подтвердил маршал. - Лорд Ворт подарил Империи две планеты, а потом отнял все три. Во истину - Великий и Ужасный...
- Когда... Только не обижайся! Когда на Барбарине еще не умели строить даже торговых звездолетов и только-только провозгласили вашу Империю, в Республике не было принцепса вообще! Планетой правил сенат... Потом, словно ни откуда, как чертик из табакерки, выскочил Сан-Варран со своими прихвостнями... Знаешь что такое диктатура? - дождавшись кивка Бессонова, старик продолжал, а маршал пытался посчитать, как же давно происходили события, о которых италиец вдруг решил рассказать. - О! На Итали это было чудовищно! Аресты, концлагеря, публичные сожжения недовольных... Города Нового Рима наполнились ужасом и смертью... Заместителем начальника тайной полиции столицы тогда был мужчина средних лет по фамилии Вепов.
- Пятьдесят три года назад?! - воскликнул Бессонов.
- Ага, - легко согласился Сан-Мамурра. - Так вот! Однажды он явился ко мне и предложил создать Сопротивление... Сначала я решил, что это провокация, но он сумел меня убедить... Он ведь здорово умеет убеждать! Примерно через год мы устроили переворот и... И меня назначили принцепсом.
- А Вепов?
- Он исчез. В ту памятную ночь он отдал четкие инструкции каждому отряду, назначил координатора - меня, вышел на минутку и пропал на два десятка лет...
Старик смотрел на Бессонова, а видел совсем другое. Время, когда он был молод и в жизни еще был смысл. Борьбу, путь на самый верх и гениального организатора Адриана Вепова. Это потом, когда на героическую молодость можно было взглянуть через призму прожитых десятилетий, когда благодарность италийцев стала восприниматься как нечто неотъемлемое, заслуги Вепова потускнели, принизились...
- И вдруг он вернулся, - словно продолжая давным-давно начатый разговор себя с собой, грустно сказал Сан-Мамурра.