— Какой же я дурак, — пробурчал Син себе под нос. Калли предложила ему так много, а он взамен почти ничего.
И почему?
Из страха? Из-за упрямства?
«Всю свою жизнь ты пробыл один. Ты знаешь, что можешь выжить в одиночку. Ты знаешь, что можешь выжить в таких условиях, по сравнению с которыми ад покажется раем».
Так чего же он сейчас боится? А что, если он кончит так, как Юан? У него уже была такая жизнь — он оставался в собственном обществе, не имея других друзей, кроме кружки эля.
— Калли. — Син даже не осознал, что произнес вслух ее имя, пока она не повернулась лицом к нему.
— Да?
Она стояла в коридоре перед ним с рассыпавшимися по плечам волосами, в отцовской накидке в темно-синюю, желтую и зеленую клетку и в черной блузке, соблазнительно подчеркивающей ее грудь. Син никогда не видел более привлекательной женщины, чем она.
— Вы можете объяснить мне, что такое любовь?
У Калли остановилось дыхание, когда до нее донеслись эти тихие слова. В них было скрыто столько искренности и боли, что у нее глаза наполнились слезами. Син был высоким и сильным, и все же Калли чувствовала, какой он беззащитный и как легко она может его обидеть, если откажет ему, но она не собиралась его отвергать. Смеясь и плача одновременно, она подбежала к Сину и обняла его за плечи.
— Да, любимый. С огромным удовольствием.
Только теперь Син понял, как боялся услышать отказ и как широко раскрыл для нее свою душу. Его израненное сердце бешено забилось, Син подхватил Калли на руки и поцеловал. Вкус ее губ, ощущение рядом ее теплогаподатливого тела свели Сина с ума. Калли должна принадлежать ему — сейчас, сию же минуту, он больше ни мгновения не сможет прожить без нее. Решительными шагами Син отнес ее к ним в комнату и бережно уложил на кровать.
— Сейчас середина дня. — У Калли густо покраснели щеки.
— Я знаю.
— Что, если кто-нибудь будет искать нас? Син запер дверь.
Калли смеялась до тех пор, пока Син не повернулся и она не увидела в его глазах необузданное желание, и этот взгляд опалил ее.
— Я хочу вас, Каледония, — прошептал Син, развязывая ворот ее блузки. — Я хочу попробовать каждый дюйм вашего тела и буду делать это не спеша, пока не съем вас всю.
Калли вздрогнула от его требовательного тона и ощущения его горячей руки, накрывшей ее грудь.
— Я хочу получить ваше сердце, Син. — Она пробежала рукой по его волосам.
— Оно все избитое и никуда не годное, но то, что от него осталось, полностью ваше, миледи.
Никто еще не говорил Калли таких прекрасных слов.
Син лежал, прижимая Калли спиной к своей груди, и ни о чем не думал. Никогда еще он не проводил день подобным образом и никогда не находил успокоения в любящих руках. Калли быстро уснула, а он, обняв ее, прислушивался к ее дыханию, щекотавшему кожу у него на руках.