– Почему?
– Меня пришлось везти в больницу и накладывать швы на подбородок. Врачи, естественно, позвонили отцу. Он был так напуган и зол, что орал на меня всю дорогу до ресторана. А когда мы все-таки добрались туда, отослал меня наверх и заявил, что отмерил мне два месяца домашнего ареста. Добавил, что отменит вечеринку в честь моего дня рождения, а когда успокоится и сможет думать связно, придумает мне новое наказание. Потом он влетел в свой кабинет и так грохнул дверью, что она опять открылась.
– Бедная маленькая озорница, – поддразнил Митчел, снова лаская ямочку на подбородке. – Под арестом целых два месяца!
– Да я не собиралась сидеть дома и два часа. Так взбесилась, что он посмел меня наказать, да еще и кричал как оглашенный, когда мне только что наложили швы! Посидела наверху несколько минут и прокралась вниз, намереваясь отсидеться у подруги. А когда шла на цыпочках к черному ходу, из его кабинета донесся звук, приковавший меня к месту.
– Что это было?
– Всхлип. Я видела его отражение в стенном зеркале напротив его кабинета. Он сидел за письменным столом, закрыв лицо руками, и горько плакал. Понимаешь, отец был таким сильным, несгибаемым человеком, что мне в голову не приходило, что он способен плакать. Это был самый ужасный момент в моей жизни.
– И что же ты сделала?
– Пробралась наверх и два месяца сидела дома. Больше я ни разу не пропустила школу и старалась держаться подальше от неприятностей, по крайней мере, больших. С этого дня я покончила с подобными вещами.
Митчел помолчал, размышляя над тем, что она сказала, пытаясь представить объемную картину ее жизни. Но до вчерашнего дня он не общался с людьми ее круга.
– Ты ни разу не упомянула о матери, – сказал он наконец.
Кейт покачала головой:
– И ты тоже.
– Она жива? – упрямо допытывался Митчел.
– Я отказываюсь говорить о ней, пока ты не расскажешь первым.
– Думаю, ты и так мне скажешь.
– Да тебе ничего не вытащить из меня даже штопором!
– Я смогу вытащить все. Причем двумя пальцами, – с абсолютной уверенностью пообещал он, сунув руку под простыню.
– Только попробуй, – прошипела Кейт, сжимая ноги.
Почему-то вдруг стало жизненно важно, чтобы он не смог так легко выкачивать из нее секреты и в то же время хранить свои!
Его пальцы скользнули по треугольнику волос.
– Раздвинь ноги, Кейт.
– Ни за что, – начала было она, но тут ей вдруг показалось, что она совершенно не права и что сопротивляться просто глупо.
Она расслабилась и тут же громко охнула, когда указательный палец скользнул в нее, а большой стал медленно гладить короткие завитки. Окончательно успокоившись, она позволила Митчелу дарить ей тепло и наслаждение.