На этом Митчел замолчал, считая, что сказанного вполне достаточно, чтобы устранить все ее сомнения.
Но Кейт сунула руки в карманы, немного смущенная тем ощущением покоя, которое испытала в объятиях Митчела. Но даже в этих обстоятельствах восприняла это ощущение как неизбежное. Она счастлива, что он пришел к ней, но не позволит свалить на Эвана всю вину за случившееся три года назад!
– Скажи, Эван лгал, говоря мне, что ты жил в Чикаго до того момента, как мы встретились? – спокойно спросила она.
– Нет, но...
– Он лгал, утверждая, что ты ночуешь на яхте Зака Бенедикта?
– Нет.
– Ты делал вид, будто ничего не знаешь о Чикаго. Разве не ты зашел настолько далеко, что спросил, сколько времени занимает полет от Чикаго до Сен-Мартена?
– Да, и на это есть вполне объяснимые причины. У меня свой самолет. Я никогда не летал коммерческими рейсами от Чикаго до Сен-Мартена и понятия не имею, сколько посадок делает самолет.
В ответ Кейт подняла изящно изогнутые брови, и Митчел едва сдержал улыбку: уж очень она походила на хорошенькую учительницу, ожидавшую, пока нерадивый ученик запутается в собственной лжи.
– Немного труднее объяснить, почему я заявил, будто ничего не знаю о Чикаго. Когда я учился в школе, родители одноклассников часто спрашивали, не родственник ли я чикагским Уайаттам. Все они пытались определить, насколько влиятельны мои связи, а, следовательно, достоин ли я дружить с их сыновьями. Обычно я отвечал отрицательно. Но за несколько недель до нашей встречи Сесил публично признал меня, и внезапно я стал одним из знаменитых чикагских Уайаттов. Мне это не понравилось. Мало того, я взбесился.
– Ты и без них всего добился в жизни, – кивнула Кейт.
– Ну... почти так. Когда мы впервые увиделись, ты жила в эксклюзивном отеле, где все постояльцы, как правило, очень богаты. А когда упомянула Чикаго, я стал опасаться, что ты либо будешь ослеплена моим происхождением, либо начнешь перечислять наших общих знакомых.
Кейт снова кивнула, но Митчел так и не понял, действительно ли она поверила, что это истинная причина, почему он оказался настолько скрытен.
– А в тот день, когда мы проплыли мимо яхты Бенедикта? Когда я продолжала твердить, что это мой любимый актер, ты просто слушал, не пожелав упомянуть, что он не только твой близкий друг, но и позволил тебе жить на его яхте.
– Виновен, но прошу снисхождения, – покаялся Митчел с рассеянной улыбкой.
До него все с большей ясностью доходило, что эта прелестная разгневанная рыжеволосая фурия была все той же ирландочкой, которая опрокинула на него «Кровавую Мери», очаровала, заколдовала и похитила его сердце. И выносила его ребенка. С самого начала они были предназначены друг для друга. И тогда, и сейчас. Для Митчела это было так очевидно, что ему страшно захотелось рассмеяться, схватить ее в объятия и начать доказывать эту простую истину, но он мудро воздержался, поняв, что сейчас она чрезвычайно на него сердита.