– Слушай, а может, тебе в депутаты податься? – пытается меня развеселить Стасик. – Смотри, как здорово; отметелил коллегу на заседании и сбросил негатив. И тебе за это слава и почет…
Я прекрасно понимаю, что Стасик пытается меня разболтать, и ценю это. Но куда-куда, а в депутаты мне явно не хочется:
– Скажи на милость, зачем мне депутатство? Прически не хуже, чем у Слиски, ты мне и так делаешь…
– Что значит не хуже?!
Боже, опять начинается. Сейчас он заведется.
– Зато с мигалками будешь ездить, – мечтает Пятницкая. – И все гаишники будут махать тебе вслед белыми платочками…
– А по-моему, Андрей, тебе там самое место, – подключается к «разблокированию» моей особы Лариса. – Эфиров у тебя было больше, чем у Жириновского, и каждый зритель – в копилку электората…
– Со зрителей, – я все еще неприступен, но помаленьку сдаюсь, – подписи не соберешь.
– А здесь, в студии? Как ты думаешь, сколько народу у нас здесь побывало?
Все озадачены, то есть пытаются решить эту задачу. Если в день в студии находится: 250 зрителей, 10 участников программы, итого 260 умножить на 20 передач в месяц. Это 5200 человек. Умножаем их на 11 месяцев (три недели отдыха плюс праздничные дни)…
Все путаются и уличают другдруга в незнании таблицы умножения. Потом Юля берет в руки калькулятор и выводит «Итого»: получается, все мы видели около 275 000 человек в год. А так как шоу в эфире уже три года, то практически в студии побывало население среднего города России.
После завершения сеанса высшей математики вдруг громко ойкает Бойко:
– Надо же Айзеншпису поднабрать, напомнить, что послезавтра эфир, – и выносится в коридор.
– Алло! – слышим мы ее удаляющийся голос. – Юрий Шмильевич? Это Наташа, Первый канал!
Честно говоря, мое плохое настроение связано не только с погодой, не только с авралом и, разумеется, не с депутатами. Со вчерашнего дня я не могу дозвониться до Марины. Прошел только один звонок – в день моего возвращения в Москву.
– Приве-ет, – лениво тянет она. – Не могу сейчас говорить, я во Франции на переговорах… Перезвоню.
Во Франции? А у меня определяется лондонский оператор…
И тогда я звоню лучшему другу. Кроме него, мне сейчас никто помочь не сможет…
Мой звонок застает Андрюху в процессе освещения очередного раунда германо-российских межправительственных консультаций, которые проходили где-то на севере Германии.
– Мне нужна твоя помощь, – начинаю я с места в карьер, безо всяких там прелюдий.
– Я сейчас не могу, – страшным шепотом шипит Андрюха, – я сейчас беру интервью у министра экономики.
Господи, и здесь эти… депутаты.