– А вдобавок мой отец был преподавателем ботаники. Он и умер в лесу, у нас под Ливнами, проводя урок
– Расскажи о себе, – попросила Нина
– О себе? – Он улыбнулся. – Трудней всего мне давалась учеба. Я даже не знаю, как выдержал. Из десяти человек весь этот путь проходили только двое, остальные отступали, занимались чем-то другим. Ну а потом были экспедиции. Это уже нетрудно, потому что я был готов ко всему. Хотя случалось всякое.
– А у меня все не так! Жизнь па Земле, простая работа. Диспетчер ближней службы! Никаких случайностей, все буднично и привычно. Был, правда, один случай… впрочем, ничего интересного.
Андрей наклонился сорвап одуванчик, подул на него. Посмотрел, как опускаются пушинки, и начал рассказывать о туманах Кассандры, поднимающихся всегда неожиданно. О багровом солнце Прозерпины, в лучах которого быстро таяла корка льда, покрывающая за ночь поверхность планеты. О мягких уютных лощинах с изумрудной травой и прохладными ручьями на красивейшей планете Эмпаране…
Андрей тряхнул головой. Лес, родной, чудесный, гостеприимный, ласково шелестел листвой и приветливо кивал вершинами громадных сосен. Ничего подобного не было ни на одной из планет. Ничего во всей вселенной не было прекраснее этого леса и этого дня, медленно, незаметно переходящего в теплый, чудесный вечер.
Тропинка сузилась. Теперь ее пересекали узловатые корни сосен. Они вышли к большому муравейнику на краю поляны.
– Давай отдохнем здесь, – предложила Нина и села на поваленное дерево. – Помнишь, как мы впервые встретились. Тогда ты показался мне совсем не таким, как сейчас.
– Каким же?
– Строгим, серьезным. – Нина засмеялась. – Капитан «Альбатроса», шутка ли?!
Солнце опустилось совсем низко. Белокурые волосы. Нины стали золотистыми, и на лицо упала тень, сделав его таинственным. Андрею казалось: так будет длиться всегда, вечно…
На другой день во время очередного занятия к руководителю подошел какой-то незнакомый человек и, нарушая неписаные законы подготовки экипажа, прервал его на полуслове, положив перед ним сложенную вдвое бумажку.
В окна бил нестерпимый солнечный свет. Он отражался в полированных деталях тренировочных приборов, расплескивался по стенам множеством солнечных пятен. Именно эта игра солнечных бликов и вызвала у Андрея ощущение ирреальности, немыслимости происходящего.
Записку принес сотрудник Института времени, того самого кубического огромного дома, который они с Ниной видели вчера в лесу. Андрей тотчас поехал в этот институт, где, как сообщалось в записке, получены какие-то результаты, которые могли быть интересны экипажу «Альбатроса».