С бабушкой Катериной было интересно разговаривать. Ксения обрадовалась: хоть одно светлое пятно в этой бестолковой поездке.
— Подождите, я запишу. — В Ксении заговорил журналист. Она достала диктофон и пристроила его поближе к бабушке Катерине.
— А чего, записывай, — разрешила та, оправляя на себе кофту и юбку. — У нас, когда Василь женился, тоже записывали. Потом все кино смотрели. Василь смешной, парикмахер его перед свадьбой спортил. А невеста хороша. А мать ейная — ну, толста корова. Ест много, — сделала вывод она.
— Кино не получится, — объяснила Ксения. — Запишется только ваш голос.
— Ну, пускай голос, — немного расстроившись, согласилась бабушка. И спросила: — Тебе зачем?
— Статью напишу. В газету.
— Ну пиши.
Ксения нажала кнопку, и бабушка Катерина, выпучив светлые старческие глаза, замолчала.
— Вы не бойтесь, — попросила Ксения. — И не обращайте на это, — она указала на диктофон, — никакого внимания. Пусть он себе тут стоит, а вы мне расскажите.
— Так тебе уже рассказывала, — удивилась бабушка Катерина.
— Расскажите еще раз, — терпеливо сказала Ксения. — Только все подробно. Все, что вспомните.
— Ага, — понятливо кивнула головой старуха. — Ну так записывай.
— Записываю. — Ксения поняла, что без наводящего вопроса бабушка Катерина никогда не начнет. — Так какой, вы говорите, был обычай отдавать девушку в вашей местности?
— Хороший обычай, а что ж! — резонно отметила та. И опять замолчала.
— А во сколько замуж выходили? — не сдавалась Ксения.
— Мне еще моя бабушка рассказывала — девушка имела спрос до четырнадцати лет, а потом уже никакой пес к ней не шел, — сообщила старуха. — Да… Сидела она дома и не рыпалась. На танцы уже не пойдешь — старая, а на свадьбу или крестины незамужней идти нельзя было — не полагалось.
— Кошмар, — не выдержала Ксения.
— Не говори, — удрученно поддержала ее бабка. — Если до четырнадцати не посватали — беда. Дома поедом едят, каждый день слезы. Были даже такие, которые топились.
— А как можно выйти замуж, если все время сидеть дома? — поинтересовалась Ксения.
— На Петров день можно было, — сказала бабушка.
— Один раз в год выходить из дома? — ужаснулась Ксения.
— Да ты не поняла, — засмеялась старушка. — В поле можно было, на ярмарку тоже. Скотину пригнать. Все можно было. Но, не дай Господи, на гулянку. Гулять после четырнадцати уже стыдно было. А на Петровку, что ж… Бабушка говорила: «Петровка — день, когда и сухая груша невестится».
— Танцы устраивали? — спросила Ксения. — Сейчас тоже есть. «Для тех, кому за…» — называется.
— Какие танцы! — возмутилась бабушка Катерина. — Один день всего, плясать некогда. Петров день — в начале лета. Считалось, что молодость-весна уже позади и девушка после четырнадцати лет уже встала на летнюю тропу. В Петров день, как только всходило солнце, отец сажал дочку в тачку, а если не было отца, то старший брат или свояк.