Это видение не оставляло его уже двадцать лет, с той самой ночи, когда девочка с зелеными глазами и золотистыми, как мед, волосами, явилась перед ним во сне. С тех пор она неизменно приходила к нему раз в месяц, в полнолуние, когда чары светила особенно сильны.
Детьми они играли вдвоем в какой-то долине, которую Коннор не сумел найти в своем мире. Шли годы, его подруга расцвела и превратилась в женщину, он вырос из мальчика в мужчину, узы между ними все крепли и крепли, пока необходимость найти эту женщину не стала для Коннора столь же естественной, как дыхание. Он должен был найти ее во что бы то ни стало! Она будет принадлежать ему, так, как никогда не принадлежала во снах — полностью и навеки.
— Она как будто высечена из прекраснейшего мрамора, сияет и блестит, как лед под солнцем, — шептала Эйслинг, и ее глухой голос проникал во все уголки большого зала. — Но глубоко внутри нее тлеют угли, ожидая, когда их раздует поцелуй возлюбленного.
Коннор с облегчением вздохнул. Они связаны — он и эта женщина, которую он видел только во сне, — связаны, как звенья золотой цепи. Она принадлежит ему. Он принадлежит ей. И он найдет ее, рано или поздно! Ничто не помешает ему найти ее!
— Предостерегаю тебя, принц Уэксфордский, эта девушка узнает тебя и закроет тебе путь к своему сердцу, — Эйслинг улыбнулась, как будто перед ее глазами был не кусок янтаря, а шаловливый ребенок. — Сейчас ее господин — холодная рука логики. И все же, когда река времени потечет вспять, логика откажется от своих прав, и ты познаешь либо триумф, либо поражение.
— Скажи мне, великая волшебница, когда я увижу ее?
Эйслинг подняла глаза от янтаря, и на ее губах появилась улыбка.
— Подойди сюда, сумрачный воитель. Взгляни на свою судьбу.
Коннор большими шагами пересек разделявшее их пространство. Под его ногами шуршал тростник, благоухающий запахами сосен и трав, и эти ароматы смешивались с едким запахом, который источали оплавляющиеся свечи.
— Смотри в янтарь, — прошептала Эйслинг.
Коннор не притрагивался к камню, чтобы не разрушать связи Эйслинг с видением. Он вглядывался в золотые глубины талисмана, видя в них дрожащие языки пламени, и пытался разглядеть лицо женщины, вплетенной в ткань его судьбы, как золотая нить в роскошный гобелен. Это была его Эдайна, подруга его души; в этом он был уверен.
В янтаре плясало пламя, мерцающие языки огня, раскрывающиеся, как золотые лепестки, и превращающиеся в живой образ. Дыхание замерло в груди юноши, когда он увидел прелестное лицо, преследующее его во снах. Белоснежный овал лица обрамляли золотые волны волос. В ее глазах блестели слезы, как роса, выступившая на первых нежных весенних листьях. Коннор чувствовал, что ее боль вгрызается в него острыми когтями хищной птицы.