— Да, это было настоящее горе, — отозвалась Лаура, глядя сквозь квадратное стекло в сад за домом, где под толстым белоснежным покровом спали цветы, как будто ответы на ее вопросы можно было найти в лунном сиянии, разлитом по белизне сугробов. — Какая жалость, что Рейчел верила в заклинания и подобную чушь!
— Чушь? — В голосе Софи можно было расслышать ужас перед здравомыслием Лауры. — Лаура, неужели ты никогда не верила в волшебство?
Зимний холод просачивался сквозь окна и проникал через изумрудный кашемир платья в самую душу Лауры.
— Я верю только в то, что могу увидеть и потрогать.
— Но в мире есть многое, к чему нельзя прикоснуться рукой, много тайн, необъяснимых, как само время. В каждом из нас есть чуть-чуть волшебства.
— Неужели? — возразила Лаура, подумав, что если в мире действительно есть волшебство, ей не пришлось бы мучиться, думая о решении, которое она должна принять.
— Вспомни то время, когда ты была ребенком, Лаура; вспомни, как ты играла в «верушки» со своими друзьями, когда ты смотрела на дерево и представляла, что это рыцарь в сверкающих доспехах. Это волшебство по-прежнему живет в тебе.
Лаура прижала ладонь к оконному стеклу, наблюдая, как тепло, исходящее от кожи, растапливает ледяные узоры.
— Я никогда не играла в «верушки».
— Никогда?
— Никогда. — Это была полуправда, но как ей объяснить Софи, что она играла в такие игры в своих снах, с мальчиком, который существовал только в ее воображении? — Маме всегда был нужен покой, а не шумный ребенок, бегающий по всему дому.
— Но ты же наверняка ходила играть с другими маленькими девочками? Лаура покачала головой.
— Вы же знаете, какой болезненной была матушка.
«Веди себя тихо, твоя мать отдыхает», — она слышала эти слова едва ли не каждый день.
— Да. Я-то знаю, какой она была болезненной.
В голосе Софи проскользнула странная нотка, легкий намек на неприязнь, который потряс Лауру. Она обернулась к тете, но увидела на лице Софи одну лишь нежность и сочувствие.
— Мама боялась, что я подхвачу какую-нибудь заразу и принесу ее домой.
— Конечно. Значит, большую часть времени ты была совсем одна.
Лаура поморщилась, услышав в голосе Софи жалость. Ей не нужна ничья жалость!
— Мне нужно было почаще навещать тебя, мое милое дитя.
— Я читала и занималась. Уверяю вас, у меня было замечательное детство.
— Однако никогда не поздно научиться верить в волшебство.
Лаура провела пальцем по стеклу, стирая след своей ладони. Капли влаги стекали вниз, как слезы.
— Тетя Софи, вы неисправимо романтичны.
— Да, наверное. — Софи разразилась смехом, заглушившим потрескивание огня в камине. — Например, я верю, что каждому из нас может составить пару только один-единственный человек, вторая половина целого, разделенного судьбой еще до нашего рождения. И мы должны найти свою вторую половину и воссоединиться с ней.