После таких слов Марианна почувствовала, как в ее сердце возникла пустота. Она надеялась, что, обращаясь к тому мальчику, которым он когда-то был, сумеет разбудить в нем лучшие чувства. Как же глупа она была! В его душе не было места лучшим чувствам.
Но Марианна не могла забыть слова, написанные его матерью. Она указала на книгу:
– Кажется, у вашей матери были большие надежды на вас. Она бы посчитала такой гнев недостойным вас.
Граф швырнул книгу на ближайшую полку.
– Я не хочу говорить о матери, Мина. Я хочу поговорить о тебе. Откуда эта неожиданная забота о моих чувствах и о моем будущем?
Когда Марианна отвела глаза, он ответил сам:
– Ах да. Полагаю, мои чувства и мое будущее связаны с твоими. Ты думаешь, что можешь излечить меня от гнева, как ты излечиваешь от болезни, и я отпущу тебя? Сожалею, моя милая, но излечение моей болезни не в твоих руках. Ничто не удовлетворит меня, кроме справедливого наказания Тирла. Даже если ты скажешь мне правду, это ничего не изменит. Правда лишь даст мне более сильное оружие в борьбе с ним.
При этих словах у Марианны сжалось сердце.
– Правда не даст вам никакого оружия, ибо мне не в чем сознаваться. Да и мои признания вряд ли бы могли помочь вам уничтожить сэра Питни.
Неожиданно Гаррет взял Марианну за подбородок и приподнял его так, что теперь они смотрели друг другу в глаза.
– Да, но ты можешь признаться ему в чем-то, что поможет ему уничтожить меня? Это еще одна моя, возможно, более важная забота.
– Да что я могу рассказать ему? Вы ничего не совершали противозаконного или… по-настоящему безнравственного в моем присутствии.
Граф улыбнулся:
– Совершенно верно. Так почему ты все время обвиняешь меня, считаешь чудовищем и распутником?
– Любой мужчина, который держит пленницей невинную женщину против ее воли…
– Против ее воли? У тебя есть выбор, и очень простой. Расскажи мне все, и я ни на минуту не задержу тебя.
– Этот выбор неприемлем, – упрямо возразила Марианна.
Граф засмеялся:
– Почему же получается, что как только выбор касается меня, ты находишь его «неприемлемым»? Для цыганки ты поразительно щепетильна. Ты не хочешь принять ни мое золото, ни мое покровительство и даже мое доверие. И мне кажется, что есть только одно, что ты возьмешь у меня.
– И что же это? – спросила Марианна чуть дрогнувшим голосом.
Гаррет посмотрел на нее многозначительно, и она покраснела.
– Вот что, – прошептал он и, взяв Марианну за подбородок, поцеловал.
Его губы прикоснулись к ней, и она слегка отстранилась, но он обхватил ее тонкую талию и, преодолевая ее сопротивление, прижал к себе. Она чувствовала его теплые губы на своих губах. Такого Марианна еще никогда не ощущала.