— Так что же такого ужасного я натворила, что ты специально явился на мою помолвку, а теперь мучишь и меня, и моего жениха?
Он вздрогнул, услышав ее вопрос. Черт побери, она еще будет разыгрывать невинность!
— Ты еще смеешь делать вид, будто ничего не знаешь? Это смешно! Ведь только благодаря твоему сговору с братьями меня завербовали в матросы!
Джулиана посмотрела на него с ужасом, но этим только подлила масла в огонь.
— Если бы ты просто отреклась от нашего супружества, я бы ни в чем тебя не обвинял — наш брак был обречен с самого начала… — У него перехватило дыхание. — Но повести себя так подло, так трусливо… Ты могла хотя бы поговорить со мной! Но нет, за моей спиной ты обратилась к ним и велела избавиться от меня. Этого тебе я простить не могу. Возможно, ты думала, что делаешь мне одолжение, спасая от мести своего братца. Но знай — во флоте меня ждала жизнь, которая едва ли лучше смерти!
В лице ее не осталось ни кровинки, но Воган неумолимо продолжал:
— Тебе не повезло — я все-таки не умер. После трех невыносимых лет службы наш корабль захватили американцы. Они предложили мне выбор — либо тюрьма, либо борьба за независимость Американских Штатов. Я выбрал второе — и был вознагражден. Очень щедро вознагражден.
— Значит, вы были либо шпионом, либо капером[1], — холодно прервал его Нортклифф. — Других способов разбогатеть на войне не существует.
— Подумайте дважды, Нортклифф, прежде чем обвинять меня. — Рис мрачно усмехнулся. — И еще: не пытайтесь грозить мне повешеньем за дезертирство — попасть в плен не значит дезертировать. Затем война с американцами закончилась, и я участвовал в мирных переговорах. В результате мне удалось приобрести могущественных друзей — например, герцога Графтона и рерцога Рокингема. Они заверили меня, что мой долг перед Англией выплачен сполна.
К удовольствию Вогана, Нортклифф страшно побледнел. Графтон и Рокингем были лидерами нынешнего парламента и решительно поддерживали американских колонистов. Они, конечно, не одобрили бы Риса за каперство, но Нортклиффу ни к чему об этом знать. По правде говоря, они просто прислушались к мнению Бенджамина Шранклина, заявившего, что Рис — образцовый представитель как британских, так и американских интересов.
Воган мысленно улыбнулся. Это утверждение американца понравилось ему своей здоровой иронией.
— Я… я не понимаю, — вмешалась Джулиана. Она смущенно переводила взгляд с брата на Риса. — С какой стати ты решил, что это я вызвала своих братьев в гостиницу? Как ты мог поверить, что я выдала тебя вербовщикам? Ты, верно, лишился рассудка там, во флоте?