— Тебе от меня не избавиться, Джулиана. Твое желание мне не нужно, даже наоборот. Можешь сопротивляться сколько угодно, но я свое получу сегодня же ночью.
Он попытался поцеловать ее, но она принялась уворачиваться от ненавистных ей ласк. Несколькими минутами раньше она бы с радостью встретила его губы, наслаждалась бы тяжестью его мускулистого тела, но сейчас ей хотелось только избавиться от него.
— Как, ты больше не хочешь своего муженька? — злорадно прошипел ей в ухо Воган и, раздвинув ей ноги коленом, взгромоздился сверху так, что она могла чувствовать телом его восставшую плоть.
— Не делай этого, Рис!
Но он продолжал издевательским тоном:
— Что же это случилось со сладострастной, распутной Джулианой, которая стонала и жаждала продолжения… и поджидала тем временем своих братцев, которые избавят ее от мужа-валлийца?
Эти жестокие слова помогли ей справиться с охватившей ее паникой.
— Я запрещаю тебе! — Она брыкалась, тщетно пытаясь сбросить его с себя.
— Тебе же хуже. — И он теснее прижался к ней бедрами, демонстрируя, что она только больше возбудила его.
— Прекрати, — умоляла она, но Воган не обратил внимания на ее мольбы и с жаром впился губами в ее шею. Страстные поцелуи обожгли ее нежную кожу за ухом, затем очертили округлость плеча и, достигнув груди, обрушились на нее с невиданной страстью.
Сама того не сознавая, Джулиана вдруг на мгновение застыла. Поддавшись ее состоянию, замер и Рис. Затем он поднял голову, и она прочитала на его лице с трудом сдерживаемое желание. Взгляды их встретились, словно оценивая друг друга. Не отводя взора, Рис принялся медленно скользить кончиком языка по безупречным округлостям ее грудей.
Сначала это казалось насмешкой. Он словно хотел доказать Джулиане, что волен делать с ней все, что угодно, и ей его не остановить. Но, когда язык Риса, медленно подбираясь по спирали к ее маленькому соску, заставил его напрячься и затвердеть от желания, Воган неожиданно понял, что испытывает непонятное, но огромное наслаждение.
И, к ужасу Джулианы, его ласки вызвали в ней ответное желание. Теперь легкие поглаживания кончиком языка сменились жаркими поцелуями, пламенем обжигавшими ей кожу. Шесть лет так ее никто не касался. Шесть долгих лет она грезила об этих мгновениях.
Неожиданно он отпустил ее запястья, и его нежные, искусные в ласках руки овладели ее грудью. У Джулианы перехватило дыхание. В мгновение ока тот, кто еще недавно бесстрастным тоном велел ей раздеться, тот, кто угрожал взять ее силой, превратился в нежного любовника. Или все это было только притворством?