— Что значит занялся?
— А этого тебе знать не следует, — отрезал Воган, которому, вероятно, порядком надоело препираться с глуповатым Морганом.
— Только не наделай глупостей, приятель! — крикнул Пеннант ему вслед, но Рис не обратил на него внимания и принялся медленно спускаться к реке.
— Черт! — с досадой процедил он сквозь зубы. — Мало того, что она — англичанка, так еще и дочь этого Нортклиффа!
До сих пор у него в голове звучали ее слова о том, что она недостойна его внимания. И что же он, глупец, тогда ей ответил? Ах да, он сказал, что это он, может быть, недостоин ее, ведь она занимается честным и благородным трудом. Честным трудом, как бы не так! Весь этот ее честный труд заключается в том, чтобы шпионить в постели за врагами своего отца, соблазнять их своими прелестями.
В ожесточении сжав кулаки, он старался стереть из памяти ее нежное лицо, ее выразительный, полный поддержки взгляд, который он ловил на себе во время выступления, ее шелковистую кожу, ее податливые губы… Будь она проклята! Как может в женщине сочетаться невинность и вероломство? Весь ее вид выдавал в ней невиннейшее существо. Скорее миловидное, чем красивое, лицо Джулианы свидетельствовало о глубоком уме и неосознаваемой ею дотоле чувственности. Она не старалась завлечь его кокетством, показной скромностью, и поцелуй их был исполнен скорее простодушного восторга.
Воган досадливо поморщился: как он мог быть столь наивен, что поверил первому впечатлению? Эта девушка показалась ему ангелом во плоти. А кем она была на самом деле?
Путь его лежал через мост над речушкой Тауи. Рис подошел к парапету и задумчиво загляделся на быстрый бег ее вод. Однажды в глухую ночь здесь, на этом месте, его отец, никогда не умевший плавать, прыгнул с моста навстречу своей смерти.
— Господи, упокой его душу, — прошептал Рис, и тоска по отцу с новой силой нахлынула на него. Если бы месяц назад он мог оказаться здесь, а не в далеком Париже, откуда был вызван срочным письмом, содержащим в себе всего несколько слов, написанных рукою отца: «Сын, я потерял Ллинвидд».
Страдальческий стон вырвался из его груди. Ну почему он не прислушался к тому, что говорила ему интуиция, и по настоянию отца послушно покинул родной кров? Ему ни за что не следовало уезжать отсюда. Но он был еще слишком молод тогда и не смог противиться настойчивому желанию отца дать сыну «образование, достойное дворянина», — сперва Итон и Оксфорд, затем долгие годы странствий.
Обучение проходило успешно и явно пошло на пользу молодому джентльмену, от которого вовсе не требовалось ни участия в ведении хозяйства, ни просиживания над ллинвиддскими гроссбухами. Ему все же следовало предвидеть беду и не оставлять отца одного. Предоставленный самому себе, отец был не способен здраво мыслить и слишком полагался на своего управляющего, не заметившего или не пожелавшего заметить, как катастрофически выросли долги отца.