Рамон распахнул тяжелую дверь, вошел в дом и положил Кэрли на кровать.
— Незачем стыдиться того, что происходит между нами, — сказал он, обхватив руками ее лицо. — Обещай мне, что запомнишь это.
— Хорошо.
Он стянул с нее ночную рубашку:
— Она не нужна. Мы будем спать вместе такими, какими создал нас Бог.
Глядя, как раздевается Рамон, она любовалась им. Когда он, обнаженный, подошел к ней, Кэрли приняла его в объятия, уже не скрывая своей любви.
Рамон неистово овладел Кэрли, и на этот раз, когда они кончили заниматься любовью, она знала, что понравилась ему. Возможно, со временем муж даже полюбит ее.
Ночью и перед рассветом он снова овладел ею. Ее губы опухли от поцелуев, но усталое тело обрело небывалое удовлетворение. Она ощущала неведомую прежде радость.
Потом Кэрли размышляла о том, что по-прежнему разделяло их: Рамон ненавидел дядю, поклялся вернуть ранчо дель Роблес и подвергал себя опасности, как Эль Дракон. Но хуже всего, что она не та женщина, на которой он хотел жениться.
Даже уютно устроившись в его объятиях, Кэрли не сразу смогла заснуть.
— Не верю, что она действительно уехала и вышла за него замуж! Кэрли совсем не знает его! — Винсент Баннистер сидел напротив Флетчера Остина в клубе «Стокман» в Сан-Франциско.
Флетчер приехал в город, где каждую осень встречался с адвокатом Митчелом Уэбстером и своим другом и финансовым советником Уильямом Баннисте-ром. Им предстояло обсудить распределение доходов в конце осенней matanza — забоя скота на шкуры и жир, — а также продажу нескольких тысяч голов, отправляемых на северные золотые прииски.
Встреча прошла, как и планировалось. Уэбстер — уехал, а Уильям отправился с Остином в роскошный клуб «Стокман», где к ним присоединился Винсент. С момента своего появления молодой человек говорил только о Кэрли.
— Как она могла это сделать? — продолжал он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к Флетчеру. — Я думал, что не совсем безразличен ей.
— Очевидно, мы надавили на нее слишком сильно.
Официант принес хрустальные бокалы с превосходным ирландским виски и содовой, поставил их на полированный стол из розового дерева и тихо удалился.
Флетчер покачал головой:
— Мне следовало предвидеть, что она взбунтуется… В конце концов, она — дочь своей матери.
Последнюю фразу он произнес с неожиданной гордостью. Люси Остин, красивая, талантливая, умная, не походила на других женщин. Она загубила свою жизнь, связавшись с никчемным шахтером из Филадельфии. Тогда их семья была бедной, и Люси не, верила брату, утверждавшему, что разбогатеет и позаботится обо всех.