— Сними это… сними одежду… — задыхаясь, прошептала она и, не дожидаясь ответа, начала лихорадочно стягивать с широких плеч Мэттью фрак. — Мне нужно дотронуться до тебя… просто необходимо…
Ей послышался тихий стон, и в следующее мгновение муж уже сбрасывал одежду. Фрак, жилет, рубашка, лосины — все разлетелось по комнате в разные стороны. Светлые волосы сплошь покрывали его грудь, слегка золотясь в свете свечей, и кожа под ними, бугрившаяся от развитых мышц, казалась очень темной от загара.
Несколько секунд они стояли друг против друга, оба нагие, оба глядя с нескрываемой жадностью, потом разом шагнули навстречу. После долгого поцелуя Джессика почувствовала, что ее подхватывают на руки. В несколько торопливых шагов Мэттью пересек гостиную. Дверь раскрылась от толчка и закрылась снова, и она знала, что это дверь в спальню. Джессика оказалась в середине необъятной кровати, и Мэттью был рядом… впрочем, не совсем рядом. Низко наклонившись, муж снова целовал ее, и его голое тело частично было над ней. На этот раз она не чувствовала тяжести.
С каждым поцелуем спускаясь все ниже, Мэттью взял наконец в рот твердый орешек соска и сжал его зубами. У Джессики вырвался стон. Груди ощущались набухшими, очень тяжелыми и до боли тугими, между ног вес горело, частые удары сердца отдавались там сладостными толчками. Мэттью как будто услышал ее безмолвную мольбу о ласке, о которой девушка могла лишь догадываться. Рука легла на живот, пальцы скользнули сквозь золотистые завитки вниз, разводя ноги. Джессика застонала снова, когда палец оказался внутри. Ощущение было даже более сладким, чем она могла себе представить. Теперь между ног был сплошной клубок огня, и потребность в том, чтобы как-то облегчить жажду тела, стала невыносимой. Волны жара набегали и отступали по мере того, как палец погружался в этот влажный жар. Джессика знала, зачем все это: чтобы она могла легче принять в себя его плоть, пугающе громадную и как будто продолжавшую увеличиваться, но даже страх не мог подавить желания и властной потребности отдаться.
Она чувствовала, что растягивается внутри, эластично подается, готовясь к вторжению, и по мере этого нарастало наслаждение, пока не стало казаться, что дольше не выдержать. Желание облегчения, никогда не испытанной разрядки совершенно оттеснило рассудок и стыд.
— Мэттью, ради Бога… я прошу тебя, прошу! Я не могу больше!
— Еще немного, милая, — услышала она, и горячее, чуточку влажное тело полностью накрыло ее. — Раздвинь ноги сильнее, позволь мне любить тебя…
Она только всхлипнула беззвучно и подалась навстречу. Ноги раздвинулись и согнулись в коленях, словно память бесчисленных поколений управляла ими помимо ее воли. Джессика почувствовала, как внутрь медленно и осторожно входит нечто огромное. Плоть послушно подалась еще сильнее, позволяя этой непостижимой громадине проникать все глубже. Джессика даже не подозревала, что чувство заполнения будет таким всеобъемлющим. Потом она ощутила легкую боль, и тотчас движение вперед прекратилось. Ладони ненадолго сжали ей плечи.