Джессика спросила себя, был ли в этих словах намек, и поспешила прервать возникшую паузу:
— Как бы мне хотелось однажды отправиться в морское путешествие! Верите ли, милорд, в детстве я часто жалела, что родилась девочкой. Ощутить покачивание палубы под ногами, вдохнуть свежий соленый ветер! Мальчишкой я бы непременно пробралась на какое-нибудь судно… или нанялась юнгой. Кто знает, возможно, я могла бы послужить вам… я хотела сказать — служить под вашим началом.
При этой обмолвке кровь бросилась Джессике в лицо. Девушка надеялась, что капитан ничего не заметил, но, увы, уголки его губ приподнялись. Эта тайная улыбка, адресованная только ей, как бы говорила: «Родившись девчонкой, ты могла бы послужить мне с еще большим успехом».
— Жизнь — забавная штука, мисс Фокс. Она полна сюрпризов. Порой наши мечты становятся явью довольно странным образом.
Джессика заметила, что маркиз нахмурился: очевидно, от него не укрылся смысл случившегося.
— Что касается меня, дорогая, то я-то точно рад, что ты родилась девочкой, — Он потянулся через стол, взял се руку и потрепал, а затем тепло пожал. — Мальчишки! От них одни неприятности! И потом, они далеко не так забавны и совсем не умеют развлечь.
Джессика украдкой бросила взгляд на капитана. На этот раз хмурился он.
Мэттью вытянул ноги, поудобнее располагаясь на чересчур выпуклом сиденье стула. Пока маркиз разливал бренди, он поймал себя на том, что думает о Джессике Фокс… вернее, о молодой девушке, в которую та превратилась. Ее опоздание нисколько не удивило капитана, хотя маркизу оно явно было настолько внове» что тот даже высказал свое удивление вслух.
— Не вижу ничего странного, если женщина опаздывает. Это им свойственно, — заметил Мэттью.
Сам он сразу понял, что так сильно задержало Джессику, как только та вплыла в гостиную под аккомпанемент шелеста голубого шелка и нежного шепота серебристого газа. Грациозно и с достоинством, ни дать ни взять принцесса крови, она прошла прямо к камину, где стоял маркиз. На него самого девушка не бросила и взгляда, словно его вообще не было в комнате.
И как ни странно, Мэттью обрадовался этому.
Если бы ей вдруг вздумалось с порога обратиться к нему, он не нашел бы слов для ответа. Пока Джессика шла через гостиную с высоко поднятой головой и неискренней сияющей улыбкой на губах, он только и делал, что таращил глаза, не в силах отвести взгляда от зол отпето-белокурых волос и поразительно ясных голубых глаз… нет, синих, разве что более светлого оттенка, чем у него. Во время их первой встречи, когда она восстала перед ним из грязной лужи, словно пародия на Афродиту, у него не было возможности как следует рассмотреть ее. Только позднее Мэттью заметил, что девушка на несколько дюймов подросла с тех пор, как была угловатым подростком — тощим, неуклюжим подростком женского пола, и что в ней появились грация и прелесть, которыми природа наделяет далеко не каждую женщину.