Обеспокоенный произошедшим, мужчина попытался уснуть, но сон бежал от него. Несмотря на ненависть Арианы к норманнам, он желал ее, хотя порой сильный характер, непокорный нрав и острый, как меч, и ядовитый, как жало змеи, язык жены сводили его с ума. Ее красота, чувственность и удивительная ранимость компенсировали недостатки. Ужасное и прекрасное так тесно перемешались в этой женщине, что сделали ее самой недоступной и самой желанной в мире.
Чем больше Лайон узнавал о супруге, тем больше убеждался в том, что она сказала правду. Эдрика Блэкхита и ее связывали лишь невинные встречи и разговоры через ограду. Конечно, Ариана нанесла ему, своему супругу, неслыханное оскорбление, встречаясь с другим мужчиной в глухую полночь, да еще наедине, будучи замужней женщиной. По понятиям Норманнского Льва это означало только одно: его жена все еще желала Эдрика Блэкхита, предпочитая его своему законному мужу. Хотя в этом нет ничего удивительного. Блэкхит — истинный сакс, а он, Лайон, норманн, захватчик, завоеватель, убийца, хищник, растоптавший землю ее предков и убивший ее семью. Вполне возможно, именно от его руки погибли отец и братья Арианы, ведь в пылу битвы трудно разобрать лица, там только известно, где враг, а где друг.
Ариана издала слабый стон и пошевелилась. Ход мыслей мужчины мгновенно нарушился, и его тело отреагировало на движения девушки. Святые угодники, они женаты вот уже пять лет и до сих пор не окропили супружеское ложе девственной кровью! Лайон поклялся, что не притронется к Ариане, пока не убедится, что та не носит под сердцем чужого ребенка. Все это так, но ведь он же не монах! Супружество давало ему право спать со своей женой, это его обязанность. К тому же Лев желал ее!
Руки мужчины обхватили талию девушки и притянули ее к себе. Она проснулась и открыла глаза:
— Что… что вы делаете?
Ариана вскрикнула, когда он поднял ее и положил на себя. Твердые, словно из гранита, мускулы больно врезались в мягкое тело. Черты его лица казались высеченными из камня — ни одной неправильной линии. Длинные волосы цвета воронова крыла спускались нежными завитками на шею, и Ариана подавила желание разгладить их пальцами. От напряжения губы мужчины сжались, резко обозначились скулы.
Но, пожалуй, самым удивительным были его глаза, холодные, как голубой лед, горящие затаенным желанием. Он способен отнять или даровать жизнь человеку с одного взгляда.
— Вы моя жена, — хрипло произнес он, окунаясь в зеленую бездну ее глаз.
Ариана с трудом проглотила комок, застрявший вдруг в горле: