Она снова заплакала, и все будущие опасности вылетели у меня из головы, пока я пытался её успокоить. Смыв с себя все наносное, пережив эмоциональный катарсис, мы отправились в постель и было нам очень хорошо.
10. Вылет
Я вернулся в Датос в день своего вылета. Приземлиться в пустыне предстояло где-то к полуночи и по рассчетам к рассвету я мог приземлиться в Алла Сюраит. Генерал спросил, как я провел отпуск, и я ответил, что все было замечательно, и что Вероника осталась ещё на пару дней с нашими друзьями. Это уже было ложью, так как в этот момент "боинг" проносил нести её над Парижем на высоте тридцати тысяч футов.
Затем он коротко меня проинструктировал, повторив опознавательные знаки, расстояния и расчет времени. Мы провели вместе около часа, обсуждая детали довольно сложного полета. В этом рейсе мне всю дорогу следовало держаться на высоте 500 футов - и ночью над пустыней это была нелегкая задача. Он дал мне лист с барометрическими данными по всему маршруту, чтобы я мог должным образом настроить высотомер - на случай, если откажет радио.
После того, как я высажу пассажиров, мне следовало лететь в Бахрейн и отдохнуть там день. Затем я должен буду доставить представителя нефтяной компании в Афины, а уже оттуда вернуться на Датос.
Отставной генерал Ноландер откинулся назад, насмешливо мне улыбнулся и протянул сигару с обрезанным концом. С каждым разом, когда я с ним встречался, он все больше и больше походил на лысеющего плюшевого медвежонка. Я уже начал сомневаться, был ли он когда-то грозой европейских небес.
- Вот так-то, Филипп, - Мы закурили и я уже собрался уходить, но он жестом показал, чтобы я снова сел. - Это не такой уж трудный полет - по крайней мере для тебя, - сказал он. Неожиданно я почувствовал, что его что-то смущает - он хотел мне что-то сказать, но не знал, как это сделать. Учитывая мои нынешние отношения с "Интернейшнл", я почувствовал себя несколько виноватым. Я не мог не любить Ноландера, ведь он относился ко мне, как к сыну.
- Филипп, будь поосторожнее с этими людьми.
- Почему?
В моем голосе звучало искреннее удивление. Он пожал плечами.
- Это бывшие нацисты, - Он мрачно рассмеялся. - О, да, я ведь тоже бывший нацист, но не такой, как они. Я верил в Гитлера и его Третий Рейх, но я также верил в порядочность и может быть даже в рыцарство. Я знаю, что в небе не было истинного рыцарства - когда это удавалось, противника расстреливали в спину - но существовало какое-то товарищество. А этот человек, Детман, - он буквально выплюнул это имя, - хуже бешеной собаки. Он - убийца, Филипп, будь осторожен.