Для вящей убедительности своей угрозы он поднял ногу в тяжелом башмаке. Люси встрепенулась.
– О нет, нельзя! В конце концов, он же Божье создание и не виноват в том, что я его так испугалась.
Она подбежала к камину и схватила с полки маленькую шкатулку. Осторожно поймав в нее паучка и при этом не проявив ни малейшей брезгливости, она протянула Клермонту шкатулку.
Бедное создание суетливо бегало по дну шкатулки, пытаясь уцепиться лапками за гладкие стенки и безнадежно соскальзывая снова и снова. «Вот, брат, а ты и не знал до сих пор, что такое ловушка», – мысленно обратился к нему Морис.
– Вот, – повелительно взмахнув рукой, заявила Люси, – теперь вы видите, что он пришел сюда без всякого намерения повредить кому-нибудь и даже нашел себе чудесный домик!
– Буду считать заботу о нем своим священным долгом. – Морис низко поклонился Люси, приложив руку к сердцу. – Ради вас, моя леди, все, что угодно.
* * *
– Это было сражение при Чейзпик-бей в марте 1781 года, когда проклятые французы организовали блокаду, чтобы препятствовать снабжению британских войск через Йорктаун. Контрадмиралом тогда был Томас Грейвс, и я пытался предупредить его, чтобы он не тратил время попусту, выстраивая корабли в одну линию. «Томми, старина», – откровенно сказал я…
Густой адмиральский голос громко звучал в тихой комнате. Морису казалось, что песок в песочных часах превратился в камень.
Слушая воспоминания Люсьена Сноу, Клермонт все больше убеждался, что душу адмирала разъедает горькое разочарование. Подумать только, он участвовал в стольких стычках и боях с французами, а буквально накануне крупнейшего триумфального сражения был выведен из строя тяжелым ранением в ногу! Спесивый старик был убежден, что если бы не эта несчастная рана, то именно ему поручили бы командование всем флотом Англии, именно он нанес бы сокрушительное поражение французам в битве на Ниле. И благодарное Отечество пожаловало бы титул барона и щедрую пенсию парламента ему, Люсьену Сноу, а не этому выскочке и недоучке Нельсону! Каждый эпизод воспоминаний был написан только для того, чтобы беззастенчиво выпятить незаурядные способности и беспримерную храбрость сэра Сноу, тем самым принижая заслуги его соратников.
Люси сидела за большим письменным столом, склонив набок голову с убранными назад волосами, и усердно записывала аккуратным почерком мемуары своего великого отца.
Как только это нудное занятие не убило в ней детской фантазии, думал Морис, любуясь ее профилем. Он вспомнил, как сегодня рано утром она заставила его вскочить с постели, чтобы выгнать из ее спальни мохнатого шмеля, неистово бьющегося об оконное стекло. Впрочем, чего еще ожидать от беззаветно преданной отцу дочери! Вероятно, его напыщенные россказни кажутся ей таким же откровением, как евангельские притчи. Морис поднес к губам кофейную чашечку из тонкого китайского фарфора.