Мужчина сунул свой пистолет за пояс бриджей и раскрыл мешок.
— Ваши драгоценности, миледи.
Его грубый голос вызвал в ней волну страха. Пруденс уронила в мешок свои сережки и сняла через голову жемчужное ожерелье.
Благоухающий аромат жасмина окутал Себастьяна. Его чувства обострились. Он жадно вдыхал ее запах, любовался ее прелестями, словно долгие месяцы без этой женщины привели его к грани безумия.
— Все. И ваше кольцо тоже, — грубо рявкнул он.
«И ваше платье. И нижнюю юбку. И подвязки. И чулки. И сорочку», — мысленно добавил Себастьян. Его разум помутился, когда он представил, как Пруденс раздевается, послушно складывая каждый предмет своего роскошного туалета в мешок, и предстает полностью обнаженной перед ним, и он может прижать ее к двери и закончить, наконец, то сказочное безумие, которое с трагическими для него последствиями оборвалось в ту далекую ночь в «Липовой аллее».
Пруденс сняла с пальца кораллово-розовое кольцо, которое не стоило больше двухпенсовика, и застыла в растерянности, ибо грабитель стоял перед ней, не шевелясь, и пристально рассматривал ее сквозь узкие прорези маски. Его враждебность сбивала с толку и пугала. Широкие плечи мужчины закрывали от нее большую часть бального зала, и Пруденс показалось, что во всем мире остались только она и этот дикарь-незнакомец.
Девушка вздрогнула и закрыла глаза, когда он бросил мешок на пол и погрузил руки в ее волосы, безжалостно выдергивая серебряные шпильки.
Себастьяну не нужны были шпильки. Он не мог удержаться от соблазна зарыться пальцами в шелковистое облако ее волос. Он швырнул шпильки в мешок и дерзко скользнул взглядом к восхитительной груди, мерно вздымающейся под кружевным фитю.
Жаркая волна затопила щеки Пруденс. Она принялась отстегивать брошь, дрожа теперь уже не от страха, а от злости. Застежка запуталась в тонком шелке, сорвалась и прочертила тонкую алую линию на бархатисто-белой коже округлого холмика груди, на которой сразу же выступили бисеринки крови.
Мужчина пришел на помощь. Он отвел ее дрожащие руки и своими теплыми пальцами попытался выпутать брошь из тонкого кружева с удивительным для грабителя терпением. Его руки намеренно задержались на ее груди. Узловатые суставы слегка коснулись чувствительной кожи в тонкой ложбинке с трепетной нежностью.
Спазм не боли, но блаженства сжал ее сердце.
Потрясенная, не смея поднять глаза, Пруденс разглядывала песочные волоски, которыми поросли руки ее нежного грабителя.
Крупная дрожь сотрясла тело мужчины. Он грубо потянул брошь, разорвав дорогой шелк, и повернулся, чтобы уйти. Девушка гневно крикнула ему в спину: