— Я сказала что-нибудь смешное?
— Я представил выражение лица старика Фиша, если бы он увидел сейчас свою кроткую маленькую мисс.
Пруденс наклонила голову, скрывая непрошеную улыбку.
Он обуздал свой порыв поцеловать ее в кончик чумазого носа и взял в руки список.
— Я поеду в деревню и посмотрю, что смогу найти.
— Себастьян? — проворковала она ему вслед.
Он повернулся к ней, вопросительно приподняв брови.
— Если хочешь, чтобы тебя воспринимали как респектабельного лаэрда твои новые соседи, могу я внести предложение?
— О, пожалуйста, сделай одолжение.
Она встала на цыпочки и прошептала ему на ухо.
— Плати за каждую вещь. Не кради их.
Он порывистым жестом сдернул с головы воображаемую шляпу и отвесил низкий поклон, который сделал бы честь даже Арло Тагберту.
— Ага, ваша светлость. Как пожелаете.
Себастьян еще не успел дойти до двери, а Пруденс уже опустилась на четвереньки и принялась оттирать закопченный очаг каймой своей нижней юбки. Он осторожно прикрыл за собой дверь и прислонился к ней, сотрясаясь в беззвучном смехе.
Себастьян вытер слезы и увидел Джейми, который вышел из конюшни и направился в замок.
— На твоем месте я бы не ходил туда, — смеясь, сказал ему Себастьян и подпер дверь рукой. — Конечно, если ты не готов шесть месяцев слушать наставления и еще шесть месяцев работать.
Джейми в раздумье поскреб голову.
Себастьян зашагал через двор, насвистывая: «Парень девушку любил». Он был уже на полпути к деревне, когда с изумлением обнаружил, что забыл и про сапоги, и про лошадь.
Дождь в горах сменился удивительным изобилием раннего весеннего солнца. И хоть северные ветры все еще не хотели покидать так полюбившуюся им вересковую пустошь, Пруденс не давала своему мужу почувствовать холод, ибо они вместе искали средство, чтобы исправить небрежность десятилетий, и в поте лица трудились над восстановлением замка.
Под любящими руками Пруденс Данкерк расцвел. Никогда прежде она не знала удовольствия иметь свой собственный дом. Жизнь в меблированных комнатах в Лондоне, затем в бутафорском, кукольном доме Триции не подготовила ее к тем ощущениям, которые пробудил в ней Данкерк. Пруденс просто светилась от гордости. Каждый день Себастьян приносил ей новые сокровища: растрепанную метлу, дубовое ведро, кусок ценного щелока. Они были намного дороже для нее, чем бриллианты и жемчуг.
Они работали под веселую болтовню Джейми, в то время как их собственные невысказанные слова, мысли и чувства тяжким бременем нависли над ними. Присутствие Себастьяна поддерживало Пруденс, вселяло надежду в каждый новый день. Она с удовольствием наблюдала, как он колет дрова и его кожа при этом золотится от пота, а щеки розовеют от ветра. Ей до боли хотелось прижаться губами к его шее, запутаться пальцами в его влажных волосах и притянуть в свои объятия.