Черные клубы дыма валили из кухни. Триция прижала носовой платок к лицу и ринулась вперед, разгоняя дым рукой. Старик Фиш остановился в дверях, ухватившись за косяк. Дым медленно рассеивался, открывая взору сцену такого изумительного хаоса, что Себастьян замер на пороге, ухмыляясь как дурак.
Мука тонким слоем покрывала столы, полки и пол кухни. Ею были залеплены треснувшие стекла окон и усеян кирпичный камин. Тесто свисало с сеток для травы виноградными гроздьями. Железная дверь развороченной духовки косо свисала с петель. Внутри нее языки пламени лизали какой-то обуглившийся ком. Деревянные чашки, ложки и блюда, сброшенные взрывом со своих привычных мест, валялись на полу. Две служанки съежились в углу, кашляя в фартуки. Кот Себастьян восседал на столе, слизывая сметану из разбитого кувшина.
В центре этого погрома стояла Пруденс, подвязанная покрытым сажей фартуком, с растрепанными волосами и перепачканными тестом руками. Мука покрывала стекла ее очков.
Себастьян хотел было засмеяться, но когда Пруденс повернулась к своей тете, что-то в ее позе остановило его.
Девушка сцепила на груди дрожащие пальцы. Ее тонкая шея конвульсивно подергивалась, словно она пыталась проглотить подкатившийся к горлу комок ужаса. И все же ей удалось выдавить слабую улыбку.
— Добрый день, тетя.
Пруденс не увидела его. Себастьян проскользнул в узкий альков между кладовой и буфетом, не желая смущать девушку своим присутствием.
— Это не моя вина, госпожа.
Кухарка, поправляя сбившийся чепец на своих кудрявых волосах, выдвинулась вперед, размахивая скалкой.
— Девушка пробралась сюда, пока я придремнула после обеда.
Триция вся тряслась от ярости.
— Сколько раз я запрещала тебе использовать кухню для твоих ужасных экспериментов?
— Мне очень жаль. Я не думала…
— Конечно, ты не думала. Ты не подумала, сколько стоит трудов привезти эти стекла из Лондона, ведь так? Или о том, кто сможет починить кухонную плиту до сегодняшнего ужина? Это пятая духовка, испорченная тобой, легкомысленная девочка!
Пруденс теребила фартук в руках, виновато склонив голову. Старик Фиш, избегая быть втянутым в скандал, отступил на приличное расстояние в коридор, достаточное, однако, для того, чтобы услышать все, что будет сказано.
Уперев руки в бедра, Триция оглядела разгромленную кухню. Кот Себастьян выбрал именно этот неподходящий момент, насытясь, закончить свое пиршество. С его усов капала сметана. Он тряхнул головой, забрызгав тяжелыми желтыми каплями атласный пеньюар Триции.
Женщина вытянула вперед руку с ярко-красными ногтями и завопила: