– Не вижу, чем рудники лучше галер, – сказал он, ухмыльнувшись в лицо смотрителю. – Ни там, ни тут я не просижу двух лет. Два дня – так будет точнее.
– Из Хаббы не убежишь, варвар, – чиновник ответил ухмылкой на ухмылку. – У нас хорошая стража – конные лучники и псы шандаратской породы! И не только это, не только это! У Хаббы длинные руки, и они достанут тебя повсюду! Даже в степи, что лежит на восход солнца, за нашими полями, рощами и виноградниками. Степь просторна, но в ней всадник всегда нагонит пешего.
– Ну, тогда придется задержаться на три дня, – произнес Конан.
– Если ты смел и силен, то можешь задержаться на несколько месяцев, кои проведешь в сытости и довольстве, избежав и галер, и рудников, – словно бы вскользь заметил смотритель. – Клянусь тремя ликами Трота, я готов предложить тебе еще одну службу!
– Предлагай. – Киммериец никак не мог догадаться, куда идет дело. Не хотят ли его определить стражем в гарем, предварительно обрив, оскопив и продев кольца в нос и уши, словно черному невольнику? Или отдать какому-то хаббатейскому колдуну для чародейных опытов, столь же опасных, сколь и мерзких? Но Гих Матара, смотритель порта, еще раз окинув Конана хитрым взглядом, произнес:
– Ты достоин арены, варвар. Если будешь сражаться во всю свою силу, проживешь с полгода, потешишь народ… Туранские купцы говорили, что ты очень силен, что ты исходил все земли Запада и Юга и прикончил сотню или две знаменитых бойцов… То правда или одно хвастовство?
В памяти Конана вдруг всплыла вчерашняя картинка: тощий Саддара что-то шепчет смотрителю на ухо и сует пергамент. Конечно, не товары перечислялись в том проклятом свитке! Его собственные подвиги, о коих рассказывал он купцам на корабле, дабы скрасить скуку плавания и отблагодарить за мясо и вино! И купцы его отблагодарили: подставили так, что теперь ему придется выбирать между галерами, рудниками и гладиаторскими казармами.
Скрипнув зубами, киммериец решил, что галеры и рудники все же лучше арены. Не станет он драться на потеху хаббатейским жабам! Что же касается весла или жирки, то рукояти их не успеют согреться в его ладони; разумеется, он убежит! И все хаббатейские конные лучники его не догонят! А догонят, так он…
Взгляд Конана невольно обратился к мечам, все еще свисавшим с плеча портового стража, и он заскрипел зубами во второй раз. Нет, не может он оставить здесь рагаровы клинки! Не может!
Он повернулся к Гиху Матаре.
– Если я соглашусь выйти на арену, мне верну! – мое оружие?
– Во имя шести рук Трота! Почему бы и нет? На время схватки, конечно. При каждом ристалище есть арсенал, и я готов отправить вместе с тобой и твои мечи… хоть я и сам от них бы не отказался!