Но он поразил ее тем, что схватил за руку и вытянул на танцевальную площадку, двигаясь так, что ему можно было дать не более двадцати лет.
Все с восхищением смотрели на знаменитостей, у которых возникла блажь взять штурмом этот клуб.
Море хипповатой молодежи расступилось, освобождая им место на танцплощадке.
Ники, должно быть, знал с полдюжины местных девочек, или, по крайней мере, они его знали. Они возникали, устойчивым потоком подходя к нему с приветственным поцелуем.
Это раздражало, но было вполне переносимым. Цветущие бутончики выглядели как женщины лишь до той поры, пока не открывали рты и не обнаруживали свою подростковую безвредность.
Танцы и выпивка продолжались до двух часов утра, когда вся компания уселась в лимузин Ники, разъезжаясь по домам.
После того как шофер выгрузил последнего и вернулся к дому Ники, Пейдж начала вылезать из машины вперед Ники, но он задержал ее. Было что-то совсем нешуточное в том, как он смотрел на нее, держа за руку.
– Что? – спросила она с легкомысленным смешком.
– Ты восхитительна. Ты меня поразила.
Она наклонилась к нему и поцеловала долгим нежным поцелуем в губы.
– Честно. Ты была великолепна сегодня.
Она не знала, что он имеет в виду на самом деле, но все равно поблагодарила его.
– С моими друзьями, моим ребенком… – затих он.
Пейдж улыбалась, пытаясь выглядеть понимающей, надеясь вдохновить его на продолжение. Водитель стоял в нескольких футах от машины, куря сигарету и глядя в кусты.
– Он грубый тип, мой ребенок.
Этот «ребенок» был примерно на год старше Пейдж, и странно было слышать, что Ники его так называет.
– С ним все в порядке, – ответила она, думая, что это не самое простое дело – расти сыном Ники Лумчиса.
Казалось, неудачи были синдромом, преследовавшим детей богатых родителей. Тип, Ричард Беннеттон. От них слишком многого ждали.
Возможно, дочерям проще, если, конечно, мать не супер-звезда.
Пейдж спрашивала себя, как бы все сложилось, если бы она росла в тени прожектора? Некоторые дети были достаточно сильны, чтобы самим попасть в луч прожектора. Другим просто не мешал этот свет. Большинство же детей величие родителей подавляло.
Наверху, в его спальне, она ожидала, вытянувшись на кровати и потягивая шампанское, одетая в маленький нефритово-зеленый лифчик и трусики из атласа, которые специально купила, чтобы подчеркнуть цвет своих глаз, и пару бронзовых туфель на высоких каблуках. Она была занята тем, что пела под звуки старого музыкального альбома Фрэнка Синатры, который сама поставила на проигрыватель, упиваясь богатым звучанием его голоса и пытаясь подражать его уникальной интонации.