Клер вдыхала аромат китайских пряностей, и от этого запаха у нее слюнки потекли.
– Я оставлю тебя на минутку, – сказал Хотвайер. Клер кивнула.
Он удалился в спальню и вскоре вернулся в тенниске, обтянувшей его скульптурную грудь.
– Тебе холодно? – поинтересовалась Клер. Она была разочарована тем, что Хотвайер лишил ее удовольствия созерцать его красивое тело.
– Мама хорошенько бы меня отругала, если б узнала, что я позволил себе сесть за стол с дамой неодетым.
– По твоим словам выходит, что твоя мама – прямо железная леди.
– Железный кулак в лайковой перчатке южной мягкости.
– Ты любишь ее.
Судя по тону Хотвайера, он испытывал к матери глубокое почтение.
– Каждый человек любит свою мать, разве не так?
– Не знаю.
Клер не была уверена в том, что ее чувства к матери можно назвать любовью. Что она чувствовала, когда Норен умерла?
Жалость, гнев, смущение, разочарование – все было, но вот любовь? Клер не припоминала, чтобы испытывала к матери особую симпатию, по крайней мере с тех пор, как умер отец и они с родительницей фактически поменялись ролями. Норен, казалось, сделала все, чтобы превратить жизнь дочери в жалкое существование, и посему Клер едва ли могла испытывать к ней чувство глубокой привязанности.
Хотвайер опустился в кресло и снял крышку со своего блюда. Клер была потрясена, обнаружив, что себе он заказал то же, что и ей.
Он ответил улыбкой на ее вопрошающий взгляд.
– Мне пришло в голову, что тебе неприятно наблюдать за тем, как другие едят мясо. Не хотелось портить тебе аппетит.
– Выходит, из-за меня тебе придется есть то, что ты не любишь?
– В настоящий момент овощное рагу – именно то, чего мне хочется.
– Какой ты милый, Хотвайер. – Клер не желала напрашиваться на ответную любезность и потому быстро добавила: – Но обо мне не беспокойся. Правда. Мне действительно все равно, что ты ешь.
Хотвайер нахмурился.
– Не привыкла, чтобы другие щадили твои чувства? Получалось, что он считал ее чем-то обделенной.
– Джозетта всегда была очень внимательна ко мне. И Лестер, и Куини тоже.
Да, и в ее жизни присутствовали друзья. Пусть их было немного, но они были.
Хотвайер только покачал головой и сменил тему. Допрос продолжался до тех пор, пока у Хотвайера не возникло ощущение, что он досконально знает обо всем, что произошло с Клер.
Они доедали ленч молча. Хотвайер все это время оставался задумчив. Когда с едой было покончено, он выкатил тележку в коридор.
Клер устроилась в уголке дивана, поджав под себя ноги.
– Есть догадки? – спросила она, когда Хотвайер подсел рядом.
Он нахмурился. Клер пыталась прочесть по его глазам, о чем он думает, но не смогла.