– От одного старого поклонника. Он развлекал меня по вечерам серенадами. Любовником он был отвратительным, но голос имел очень хороший... В общем, я нашла их в одном из сундуков и подумала, что вас они могут заинтересовать.
Скарлет надела перчатки и обернула шею теплой шалью.
– Кончаются продукты. Я схожу в лавку к Саре. Может быть, ей привезли свежую партию. А вы, если проголодаетесь, можете подкрепиться пирожками. Они на плите.
– Спасибо, Скарлет! – поблагодарил хозяйку Джесс.
– Я, кажется, уже просила вас называть меня так, как все мои друзья, – Роуз, не так ли?
Она похлопала Джесса по плечу и улыбнулась:
– Я скоро вернусь.
Дверь за хозяйкой закрылась. Онести и Джесс молчали. Оба чувствовали себя неуютно...
Обычно Онести не думала о том, как приспособиться к той или иной ситуации, и просто старалась поскорее нащупать для себя выгодную роль. Но Джесс обладал способностью видеть ее насквозь, приводить в замешательство и смущение, лишать уверенности в себе и вообще выбивать из колеи.
– Песня, которую вы играли, очень хорошая, – сказала наконец Онести, чтобы как-то разрядить атмосферу.
– А мне показалось, что вы совсем не слушали.
– Кто ее написал?
– Я. Но это было очень давно.
Онести подумала, что если Джесс действительно написал эту песню, то она никак не могла слышать ее раньше. Но тогда почему мелодия кажется ей такой знакомой?
– Как она называется?
– Я назвал ее «Никогда не лги мне!».
Щеки Онести зарделись. Она вдруг подумала, знает ли Джесс, сколько лжи он уже услышал от нее за столь короткое знакомство.
– Что ж, у вас действительно удивительный талант. А где вы учились?
– Я совсем не учился. Просто однажды сел за рояль и стал играть.
По тому, как он резко снова повернулся к роялю, Онести поняла, что ненароком задела его больное место.
– Если вы готовы, – сухо сказал он, – то мы можем начать. Вам не слишком высоко?
– Нет, – пожала плечами Онести. – Очень удобно.
– Все же лучше как следует распеться.
Пальцы Джесса побежали по клавишам. Онести закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на выпевании поднимавшихся все выше нот и забыть про сидевшего рядом пианиста.
Почувствовав, что вполне распелась даже в самом верхнем регистре, она вопросительно посмотрела на Джесса. Тот взял сборник песен, открыл его и, пролистав несколько страниц, передал ей. После чего снова повернулся к инструменту и взял первые аккорды. Чудесные звуки музыки, которую Онести никогда раньше не слышала, заполнили игорный зал. Какая-то неведомая сила тянула ее к Джессу, заставляла заглянуть через его плечо в стоявшие на пюпитре страницы, испещренные круглыми черными знаками. Онести смотрела на них, тщетно пытаясь понять их значение. Джесс повернулся.