– Произведение искусства, – сказал он восхищённо и посмотрел на девушек, убиравших со столиков остатки мандзю и поставивших маленькие чашечки с прозрачной тёплой жидкостью.
– Сакэ. – Тадатуне осторожно вложил меч в ножны ярко-красного цвета. – Вино, приготовленное из риса. Очень крепкое.
Уилл отхлебнул, осушив чашку прежде, чем успел распробовать напиток. Служанки уже ставили на столы небольшие вертелы с насаженной на них рыбой, очевидно, жареной.
– А короткий меч? – Рыба понравилась ему гораздо больше, а сакэ начало возвращать ощущение здоровья и удовлетворённости. – Для защиты в ближнем бою?
– Нет-нет, друг мой. Короткий меч – это последний страж чести самурая. Ни один самурай не должен сдаваться в плен в случае поражения. Только смертью может он смыть такой позор.
– Только смертью… – Уилл едва не поперхнулся куском рыбы. – Вы хотите сказать, что, если вас победят в битве, вы сами покончите с жизнью?
– Поражение само по себе не является бесчестьем, – пояснил Тадатуне, – если вам удастся вывести свои войска с поля боя в строгом порядке и с намерением повторить сражение при первом удобном случае. Но если вас заставят сдаться – это другое дело. Разве вы не самурай? Разве вы не поступаете так же?
Девушка встала на колени рядом с Уиллом, подливая ему сакэ.
– Нет, – ответил Уилл, – у нас другие обычаи.
Остатки рыбы убрали, и на столы поставили блюда с двумя тонкими ломтиками обжаренной гусятины.
– Наконец-то настоящая еда, – произнёс Мельхиор. Улыбнувшись Уиллу, девушка поднесла к его губам кусочек мяса.
– Я так и думал, – заметил Тадатуне. – Обычаи твоей страны очень похожи на португальские, Уилл Адамс. Надеюсь, ты не солгал мне. Нет преступления позорнее, чем ложь.
– Я не солгал вам, господин Тадатуне. Моя страна расположена недалеко от Португалии – конечно, в сравнении с тем путём, что мы проделали сюда. Но, по правде говоря, португальцы – наши враги.
Тадатуне кивнул:
– Ваш господин хочет разгромить господина Португалии?
– Мой правитель гораздо выше обыкновенного господина. – Гусь был съеден; он отхлебнул ещё сакэ, провожая взглядом девушку, которая, не переставая улыбаться ему, скрылась за дверью. Как хорошо он себя чувствовал – одновременно сытым и согревшимся, а вино слегка кружило голову. Какая приятная компания. Он мог бы сидеть так целую вечность.
И тут он вспомнил о Гильберте де Коннинге и Яне ван Оватере, сидящих в чане с горячей водой, и Магоме Сикибу перед ними.
– Потом ты объяснишь мне вашу иерархию, – сказал Тадатуне. – Священники говорили, что есть только один человек выше их правителя – это Папа Римский. Он, по их словам, приблизительно равен микадо. В стране Европе нет сегунов. – Он вздохнул. – Впрочем, сейчас и в Японии нет сегуна. – Тут он снова улыбнулся и жестом указал на кубок, только что поставленный перед Уиллом служанкой, и поднял свой. – Сливовое вино. Очень хорошее.