Об Уоррике и о своем чувстве к нему она старалась не думать: эта рана была пока еще слишком свежа и глубока.
Еще раз заглянув в свой сундук, Арриан с сожалением захлопнула крышку. Увы, о том, чтобы захватить с собою хотя бы самые красивые платья, не могло быть и речи. Она взяла с туалетного столика свою шкатулку с драгоценностями и достала из нее несколько любимых вещей: жемчужное ожерелье, подаренное отцом к ее четырнадцатилетию, бриллиантовую брошь — подарок тети Мэри — и мамин золотой медальон; все они были связаны с дорогими ее сердцу воспоминаниями.
Она нерешительно достала кольцо, которое Уоррик надел на ее палец во время обручения. Вернувшись к себе в тот вечер, она сразу же сняла его и не глядя бросила в шкатулку. Лишь теперь она впервые с интересом разглядывала его. Кольцо оказалось превосходной работы, с крупным бриллиантом в сверкающем обрамлении сапфиров. «Пусть останется на память», — решила она и опустила его в карман плаща.
Потом она взяла с подоконника книгу, надписанную лордом Байроном, и тоже спрятала в карман.
Взгляд ее упал на гусиное перо на столе. Обмакнув его в чернила, она торопливо написала на листке бумаги несколько строк и положила записку под зеркало, чтобы лорд Уоррик сразу ее увидел.
Едва она успела закончить, как в комнату стремительно вошла Кэссиди.
— Лорд Уоррик и его помощник только что взяли лошадей и ускакали, так что действовать надо быстро. Я сказала миссис Хаддингтон, что тебе нужен свежий воздух и что мы пойдем прогуляться около моря.
Арриан накинула плащ.
— Она ничего не заподозрила?
— Нет. Она сама беспокоится о твоем здоровье и тоже считает, что свежий воздух пойдет тебе на пользу.
Оглядев в последний раз комнату, Арриан отвернулась и вслед за матерью вышла в коридор.
Они спустились с крыльца нарочито медленно, надеясь тем самым развеять любые возможные подозрения, однако по мере удаления от замка шаг их все более убыстрялся, и к морю они подходили едва не бегом.
Взяв Кэссиди за руку, Арриан торопливо свела ее по вырубленным в скале ступенькам. Лишь внизу, на песчаной отмели, они, наконец, ощутили близость свободы и, повернув в противоположную от замка сторону, побежали вдоль кромки воды.
Арриан то и дело с беспокойством оглядывалась. А что, если Уоррик вернется из деревни и найдет ее письмо раньше, чем они успеют скрыться? О, зачем она его только написала!
С моря налетел порыв ветра, и она плотнее запахнула широкий плащ.
— Мама, а что дальше?
— Дальше? Дальше надо идти на юг и надеяться, что капитан Норрис за нами наблюдает.
Арриан подняла глаза: серый замок угрюмо высился над серым утесом. Казалось бы, расставание с ним должно было нести облегчение, однако безотчетная тоска давила на нее все сильнее. Когда бы не судьба, прибившая «Соловья» к этим скалистым берегам, она не встретила бы Уоррика и — всего через какой-нибудь месяц — стала бы женою Йена Ма-кайворса. Вот только было бы ее замужество счастливым или нет — она теперь не знала. Ведь, люби она Йена по-настоящему, разве смог бы Уоррик Гленкарин так легко добиться своего? Вот о чем думала она, все дальше и дальше убегая от того, кому принадлежало ее сердце.