— Вы учились в каком-нибудь университете?
— Да. В Эдинбургском.
— А-а. Понятно, почему вы говорите по-английски почти без акцента, — заметила она. — Вы изучали его в университете.
Улыбка Уоррика неожиданно погасла.
— Я не ставил перед собою задачи совершенствоваться в овладении языком наших южных соседей. И если я все же научился сносно на нем изъясняться, то это исключительная заслуга моего английского учителя из Королевской школы в Эдинбурге.
Она коснулась пальцами его руки:
— Сами видите, Уоррик, какая между нами бездонная пропасть. Ни одна беседа не обходится без размолвки…
Уоррик поймал ее за руку и медленно притянул к себе.
— Разве вы не знаете, Арриан, что через пропасть можно перекинуть мост? Хотите, я это сделаю? Поверьте, это очень легко. Хотите?
Она молча помотала головой, потому что при всем желании не смогла бы сейчас вымолвить ни слова.
— Показать вам, как просто мы с вами можем по этому мосту перейти друг к другу?
Она опять помотала головой, однако, когда его руки сомкнулись у нее на спине, а губы скользнули но нежной щеке, она не вырывалась.
— Это совсем просто, Арриан, — едва слышно прошептал он. — И пропасть сразу покажется вам не такой бездонной.
Когда его губы легко дотронулись до ее губ, ей мучительно захотелось прижаться к нему всем телом. И пока они, едва касаясь, продолжали двигаться от ее щеки к виску, к мочке уха, снова к щеке, губы Арриан тянулись к ним, как подсолнух к солнцу, словно манили их опять к себе. От этого ответного движения у Уоррика пересохло в горле и огонь страсти взметнулся вверх, но Арриан даже не догадывалась об этом.
Внимательно следя за выражением ее голубых глаз, Уоррик увидел в их растревоженных глубинах именно то, чего так ждал: пробуждение страсти. Ему не надо было ни о чем спрашивать, чтобы убедиться, что подобные ощущения она испытывала впервые. В тот момент, когда его губы вернулись, наконец, к влажному теплу ее рта, он почувствовал легкий укол совести — ведь с его опытом он мог без труда воспользоваться невинностью девушки.
Меж тем как Арриан таяла в его объятиях, руки ее сами собою обхватили его талию. Уоррик же, впиваясь губами в ее губы, все теснее прижимал ее к себе, не переставая гладить и ласкать ее спину. Кончик его языка, скользнувший по ее губам, пробудил в ней целую бурю новых пронзительных ощущений, и безудержное желание уже затопляло ее подобно пенному приливу.
Внезапно она вздрогнула всем телом и отпрянула от Уоррика, глядя на него почти безумными глазами.
— Я… я не знаю, как это вышло. Я предала Йена. Мне так стыдно!