Потянувшись за кувшином с водой, О'Нил заметил, что, хотя его рука по-прежнему слегка дрожит, он стал гораздо спокойнее.
Вот если бы мисс Томасон объяснила, что с ним происходит. Все началось несколько дней назад. Никто пока ничего не заметил. И Брендан намерен скрывать свой недуг, сколько возможно.
И как ей удалось угадать аромат духов Аманды?
Своеобразная женщина эта мисс Томасон. Хорошенькая, хотя далеко не всем мужчинам нравится такой тип красоты. Стройная фигура и полное отсутствие аппетитных форм, которые сейчас в моде. Платье простое по покрою, но сшито безукоризненно, немного устаревший, но элегантный фасон. Волосы темно-каштановые, шелковистые – О'Нил заметил, как они сияют в приглушенном свете гостиной. Какой они длины, интересно? Судя по пучку на затылке, довольно длинные. А вьются или нет?
Какая, в сущности, разница. Он ей платит, чтобы она работала на него – только и всего. Больше ему ничего от нее не нужно.
А черты ее не назовешь правильными. Брендан улыбнулся, вспомнив остренький подбородок Селии с еле заметной ямочкой. Скорее задиристый, чем волевой. Алые губы без намека на помаду и румяна. Разговаривая, она то и дело показывает маленькие белые зубки, особенно когда злится и речь ее становится отрывистой и колкой. Улыбается она нечасто, но ее глаза, огромные и темные, завораживают и невольно выдают чувства, которые нельзя прочитать по выражению ее лица. И которые она наверняка хотела бы скрыть.
Вопрос в том, способна ли мисс Томасон помочь Гаррику?
О'Нил взглянул на заваленный бумагами и счетами стол и внезапно вспомнил одну вещь, он забыл передать мисс Томасон американские деньги. А ведь она просила об этом, хитро ввернув свою просьбу в спиритический сеанс. Гаррик, конечно, не понял намека – на то и было рассчитано.
Деньги он хранит в сейфе. И если она будет стараться и дальше, то ему придется вознаградить ее за труды. По чести сказать, надо бы сходить к ней и передать деньги лично в руки.
Брендан встал и подошел к сейфу, не заметив, что рука его перестала дрожать.
Селия и тетя Пру старались, как могли, успокоить домочадцев. Задача не из легких, если учесть, что Эйлин и Патрик стали очевидцами описанных событий, а у всех остальных, включая и Селию, нервы были натянуты как струна. Дело осложнялось еще и тем, что даже Селия не могла определенно сказать, что же, в сущности, произошло. Обсуждать это представлялось бессмысленным, и они переключились на то, что требовало немедленного вмешательства, разбитый нос Патрика и подгоревший хлеб для ужина.
Селия вынула из печи хлеб, взялась за раскаленную ручку жаровни, предварительно обмотав руку передником и орудуя им, как прихваткой, и подбросила углей в огонь. Затем, открыв другую дверцу, достала жаркое.