Она становилась той женщиной, при взгляде на которую мужчина задумывается о том, что пора бы обзавестись семьей.
Нахмурившись, Фриско выругался сквозь зубы. О чем это, черт побери, он думает? Они с Фредди так же подходят друг другу, как тонкий шелк — бычьей шкуре. Она мечтает о театре в большом городе, о бурных овациях… А он — о высокогорных пастбищах и тишине. Он всегда любил бескрайние просторы и предпочитал общество лонгхорнов обществу людей. У Фредди был свой мир, а у него — свой, и ни один из них не мог представить себя в чужом мире. Не имело смысла думать об общем будущем. Не стоило хотя бы для того, чтобы избежать угрызений совести. Порядочный мужчина не ложится в постель с женщиной, напрочь забыв о том, что существуют какие-то обязательства. Он должен был сделать ей предложение. А предложение руки и сердца подразумевает смену образа жизни. Женатый человек должен иметь свой дом. К тому же все его мысли о женитьбе — это всего лишь чувства собственника. Всякий раз, замечая, как Колдуэлл смотрит на Фредди, Фриско ловил себя на мысли, что ему хотелось бы поставить на ней клеймо, пометить как свою собственность.
Сняв шляпу, Дэл вытер рукавом пот со лба и снова выругался. Если бы он заикнулся о женитьбе, Фредди бы зашлась от смеха и была бы права: вряд ли из них могла получиться достойная пара. Она бы догадалась, что он предложил ей выйти замуж из чувства долга. А еще потому, что он, мерзавец, хочет снова уложить ее в постель. И в этом она тоже была бы права. Он только об этом и мечтал.
Ирония судьбы состояла в том, что мечтам Фредди не суждено было осуществиться. Наблюдая, как она выступает перед погонщиками, как читает им драматические отрывки, Фриско пришел к выводу, что актриса она никудышная. Играла Фредди скверно.
Он мог бы пожелать ей только одно: всегда иметь зрителей столь же непритязательных и неискушенных, как эти полуграмотные ковбои. Тогда, быть может, она проживет жизнь, не догадываясь о том, что ее самое заветное желание просто невозможно осуществить.
Все утро Алекс разделывала мясо для вяления — занятие, которое она меньше всего любила. Покончив с нарезкой, она, неуклюже передвигаясь с помощью костыля, принялась развешивать полоски мяса для просушки на солнце.
Сегодня Алекс с особенной остротой ощущала пустоту под правым коленом. Ей все хотелось наступить на правую ногу и — о чудо! — вдруг увидеть, что она прежняя.
— Дура, — сказала она и покачала головой.
Ей никогда больше не ступить на землю обеими ногами, никогда не стоять прямо. Никогда, никогда…