— Я заметил, вам понравилось исполнение Дебюсси.
«Вот как? Заметил…» — подумала Аня и сказала:
— И Шопен был очень хорош. Сдержанный и тревожный.
Он внимательно посмотрел на нее и неожиданно спросил:
— А если предположить, что на сцене дуэт — мужчина и женщина, то какой возглас одобрения следует применить — на «а» или на «о»? — В глазах его мелькнула хитринка.
— Ну это совсем просто: брави!
— Понятно. Если перевести на русский, то получится что-то вроде «молодец, молодца и молодцы». Я правильно сориентировался?
— О да!
Они вышли из здания, и Аня с наслаждением вдохнула уже прохладный вечерний воздух.
— Вы живете в Турине постоянно? — спросил сосед.
— Нет, я приехала к подруге, она замужем за итальянцем. А вы, видимо, недавно в Италии?
— Один день. По делам моей фирмы.
Они подошли к черному длинному автомобилю с тонированными стеклами.
— Я могу вас подвезти, — предложил мужчина.
Аня остановившись как вкопанная, смотрела на машину: точно такая же была, у Дим Димыча, на которой Петр вез ее к себе домой. Ей показалось, что вчерашний страшный сон сбывается. Она отступила на шаг и, даже не заботясь о том, чтобы скрыть панические нотки в голосе, ответила:
— Нет-нет! Не надо! Я сама!
— Как знаете. Всего хорошего, — попрощался мужчина, сел в машину и уехал.
Она постояла немного, приходя в себя, и подумала, что он наверняка принял ее за психопатку. «Ну почему со мной вечно что-то случается? — И тут же заключила: — И поделом! Кто меня за язык тянул? Чего я к нему пристала с окончаниями мужского и женского рода? Вот ведь дура!»
Она пошла к остановке с твердым решением никуда больше не ходить в оставшиеся до отъезда четыре дня и сидеть дома с Ленкой и Роберто. И Франко.
Дома за ужином Лена сразу же заметила, что с Аней что-то произошло.
— Ну-ка, подруга, выкладывай, — распорядилась она.
— Да ничего не произошло, — вяло попыталась отвертеться Аня. — Понимаешь, стоило мне один-единственный денечек почувствовать себя самодовлеющей единицей, ан нет — тут же приключается какая-нибудь чертовщина… никак не разберусь в себе.
— И не разбирайся. Я всегда говорила, что самокопательство — прямой путь в психушку.
Аня задумчиво кивнула, соглашаясь, потому что слова подруги удивительно совпадали с теми мыслями, что обуревали ее, пока она шла по извилистой дороге вверх, к Лениному дому.
Она вздохнула и рассказала Лене и то, как ощутила себя золушкой рядом с благоухающим соседом, и как про себя хихикнула, когда он крикнул пианистке «браво», сразу распознав в нем соотечественника.
— Француз тоже мог крикнуть «браво». И немец. И англичанин, — уточнила Лена. — Если стоять лишь на почве грамматики.