— Мы так и делаем — от заката до рассвета обсуждаем Филарета, — не то в шутку, не то всерьез отозвалась Аня. — Спать хочу, умираю…
— Не отмахивайся от моих слов, я серьезно. Ты хоть понимаешь, о чем я говорю?
— Отвяжись, Ленка. Когда ты с Витькой в десятом классе…
— Мы сейчас говорим о тебе. С Витей у нас все было по-другому, а теперь мы любим друг друга. Я так соскучилась, что порой готова выть, особенно когда ты приходишь вся такая разомлевшая. Мне кажется, что вот завтра возьму и сбегу к нему в Москву.
— Вот видишь, подружка, а мне что — нельзя? — улыбнулась Аня.
— Можно, только мне казалось, что влюбленные пишут лирические стихи, а не плохие частушки. Помнишь, какие стихи писал мне Витька?
— У каждого свой жанр. Николай пишет диссертацию, и мне тоже интересно.
…На следующий день Аня притащила целую стопку тетрадных листочков, исписанных неразборчивым почерком, пронумерованных красным карандашом и с кучей правок. Даже не попив чаю, села переписывать их в чистую клеенчатую тетрадь своим четким, ясным почерком.
— Это еще что такое? — взвилась Лена. — И так не высыпаешься, днем чуть не валишься на мешки с картошкой…
— Не шуми, Ленка, сейчас лягу, — виноватым тоном сказала Аня. — Коле нужно срочно по приезде сдать автореферат по диссертации, и он просил переписать некоторые страницы, потому что его почерк ни одна машинистка не разберет.
— Прекрасно! Писарь-надомник! Тогда уж освой машинопись и строчи хоть всю ночь, только без меня — я тоже человек, спать хочу! Почему бы тебе не перебраться к нему в избу, там и разбирайтесь со всеми кардиналами, патриархами и авторефератами!
Аня опешила — никогда прежде Лена не говорила с ней таким тоном, да и ссор у них практически не бывало, так, по мелочам, на одну минуту. Сейчас за ее словами скрывалось что-то более серьезное, нежели простое желание выспаться.
— Ты можешь мне объяснить, что случилось? — как можно спокойнее спросила Аня.
Лена не приняла примирительного тона Ани:
— В конце концов, он твой возлюбленный начальник — вот пусть и освободит тебя от картофельных работ. Сиди тогда и пиши сколько душе угодно!
— Почему ты так о нем говоришь?
— Я не о нем, я о тебе.
— Нет, о нем! О нас!
— Пропади оно все пропадом с этой картошкой! — со злостью, грубо выкрикнула Лена.
Аня вздрогнула, подняла глаза на Лену и тихо сказала:
— Лен, а Лен, ну скажи, пожалуйста, что случилось, почему ты так груба со мной? Я не хочу ссориться… я не могу так… — И она неожиданно заплакала.
Ленкино раздражение как рукой сняло. Она поняла, что творится сейчас с подругой, и дала ей выплакаться, потом потащила ее к кровати, усадила, села сама рядом и обняла за плечи.